Героиня нашего времени. Том1. Даурия Соборова

будешь?

      Она не могла ответить, ее била дрожь, но она кивнула.

      Влад налил сладкий чай, пододвинул к дивану табуретку и поставил тарелку с печеньем.

      – Посиди тут. Схожу посмотрю, что там. Я закрою тебя.

      Люба не хотела, чтобы он оставлял ее одну, но сказать ничего уже не могла. Влад накинул ей на плечи одеяло, что лежало на краю дивана, и вышел.

      Только сейчас Люба разглядела как следует стены и всю обстановку будки. Знакомое, казалось бы, помещение предстало перед ней в каком-то другом свете. В ней был высокий потолок, бетонный пол, прикрытый в центре куском ковролина, а у входа – линолеумом. Тут были два небольших окна почти под потолком, через которые пробивался лунный свет. Кроме дивана тут был стол, две табуретки, пластиковые стулья, составленные один в один, и такой же стол рядом с ними. В другом углу стояли колонки, какие-то коробки, из которых торчали провода, треноги для микрофона и прочее, названий чего она не знала.

      Дверь хлопнула. Девушка вздрогнула. Но сразу выдохнула – вошел Влад:

      – Вот дела, там кругом менты! Ты что-то видела?

      Люба начала бессвязно рассказывать то забегая вперед, то мысленно возвращаясь обратно. Влад ходил туда-сюда, курил, а пепел стряхивал в пепельницу, которую носил в руке.

      Через некоторое время она опомнилась и спросила:

      – А сколько времени? Мне домой надо…

      – Два почти.

      – Как два? Уже два часа? Ты шутишь?

      – Без пятнадцати, если быть точным.

      – Меня мать убьет, я же наказана…

      – Пусть молится, что тебя здесь не убили!

      Рука

      Люба несмело приоткрыла дверь в коммунальную квартиру. Вошла. На кухне горел свет. Она присела и стала расстегивать ремешки босоножек на щиколотках. В дверях кухни появилась фигура матери. Люба вся сжалась от напряжения.

      – Ну что… Нашлялась? – тихо, но грозно проговорила мать.

      Она направилась к дочери, схватила один из снятых босоножек и принялась колотить Любу, сопровождая это бранными словами и всхлипываниями.

      Люба попыталась укрыться от разъяренной матери за свисающими с вешалки плащами и забилась в угол. Мать схватила ее за волосы – за часы ожидания в ней накопилось столько, что теперь она не смогла бы выговорить это спокойно. Дочь умоляла не трогать ее и рыдала от обиды. Она столько натерпелась за сегодня, что не верила, будто это и впрямь происходит с ней. Мать почуяла запах спиртного и больно ударила Любу по щеке:

      – Ах ты ж дрянь, ты еще и пьяная! Где ты была, шалава? – мать негодовала все сильнее. Тут из комнаты выскочил отчим и схватил Марию за обе руки:

      – Остынь, ты чего, Маш, ты ж ее убьешь! Вернулась живой и невредимой – уже хорошо. Пойдем!

      И он с усилием отволок ее.

      – Любка, ты что творишь? У нее ж сердце!

      Избитая и униженная девчонка еще некоторое время отсиделась в углу, стащила второй босоножек. Потом поднялась, поставила обувь на полку, повесила на место куртки и плащи, которые в борьбе