Мое первое Забугорье. Ирина Леонидовна Касаткина

остовском «Тихом Доне». Позевывая до хруста в челюстях, мы покинули московскую ночлежку «Заря» и направились к затрапезному автобусу, поджидавшему нас у ее дверей. Нам с моей коллегой Татьяной, как самым неповоротливым и вежливым, достались в нем последние места, поэтому всю дорогу мы сидели в окружении сваленных там чемоданов, которых оказалось больше, чем пассажиров. Чемоданы обступали со всех сторон и даже устроились у нас на коленях. Над самой моей головой угрожающе громоздился Танькин чемодан.

      Мы ехали по спящей Москве. Небо над нами было чистым и розовым, а по земле белым пухом стлался туман. Восходящее солнышко заливало малиновым светом салон автобуса и не выспавшихся путешественников, которые продолжали громко и синхронно зевать. А их души трепетали в предчувствии грядущих приключений за железным занавесом.

      В зале Шереметьевского аэропорта наш шеф, собрав искателей приключений в кучку, грозно объявил, что все надо «сделать здесь, потому что там будет нельзя». И хотя это странное предупреждение сильно нас смутило, мы прониклись и побежали «делать все» и пить кофе. Я истратила последние советские копейки на пять разовых пачек растворимого кофе и пожертвовала Татьяне последний рубль на сигареты, оставив себе лишь разрешенную тридцатку.

      Мы заполнили таможенную декларацию, в которой честно признались, сколько золота, драгоценностей, художественных изделий, наркотиков, облигаций и ассигнаций вывозим из родной страны, после чего последовали в другой зал, где сдали чемоданы, пересекли магнитную арку на предмет ношения оружия и поднялись на второй этаж. Там пограничник проверил наши паспорта и исправил мою декларацию, где я в свойственной мне манере все путать, написала «выезд из Венгрии» вместо «выезд из СССР». Немного побродили по смотровой площадке и взяли на память бесплатные книжечки с речью Брежнева в надежде обменять их в чужой стране на что-нибудь более привлекательное.

      И вот мы в самолете ТУ-154, который, оказывается, уже территория Венгрии. Сидим с подругой у самых иллюминаторов, 9 часов утра, ревут моторы, сейчас взлет. Взлетает древний самолет, И в брюхе нас с тобой несет, И мы познаем, Боже правый, чужой страны язык и нравы.

      Взлетаем выше, выше. В салоне люди самых разных национальностей. Через кресло от Татьяны сидит улыбчивый американец и к моему ужасу собирается курить. А меня от качки вкупе с сигаретным дымом сразу начинает мутить. И тут он на счастье гасит сигарету видимо почувствовав мою тоску. Под крылом самолета «о чем-то поет» лесной массив Подмосковья. Нам раздают свежие газеты и сообщают на трех языках, что протяженность нашей трассы 1700 км, высота полета 10 тысяч метров и время полета 2 часа 20 мин при средней скорости 950 км/ч. Снова резко набираем высоту, и у меня сразу закладывает уши – потом они будут долго болеть.

      Вдали при ясном небе видна ровная линия горизонта. Но вот под нами появились белые холмики облаков с голубыми жутковатыми провалами между ними. Самолет наш поскрипывает и потряхивает, и у меня от страха трясутся поджилки – но все равно мой взор не отрывается от иллюминатора. Мы все карабкаемся вверх. Уже далеко внизу остались облака, над нами темно-голубое небо и я вижу совсем близко прозрачную половинку луны.

      Снизились. Нам подали какую-то сладкую водичку в прозрачных чашечках. Вижу, как внизу вьется узенькая ниточка какой-то речки, похоже, это Днепр. Болят уши. Иностранцы все же закурили, и меня от омерзительного запаха их табака стало подташнивать.

      Принесли еду. Кусочек колбасы, огурец, вареная говядина, плавленый сырок, булочка, масло, сахар, кофе, пирожное, повидло – и почему-то пакетик черного молотого перца. И 100 грамм рислинга. Так жить можно! Все едят и пьют с аппетитом – я тоже, забыв про тошноту. Наша соседка, старенькая директор сельской школы, отдает нам свое вино. Мы не возражаем. Становится веселее. Сахар, повидло и кофе в аэрофлотовской упаковке я прячу в сумку – пусть это будет сувенир моему сыну Сережке.

      Объявляют, что мы пролетаем над Киевом. Видим Киевское море, но сам город рассмотреть не успеваем. А в 10 часов утра самолет пересекает государственную границу СССР, и все наши кидаются к иллюминаторам, но внизу сплошная облачность. Вот мы и в Забугорье. Спрашиваю стюардессу, какая страна сейчас под нами, – она молча пожимает плечами. Ну и порядки! Уж, кажется, должна бы знать в силу своей профессии. Наверно, все же Чехословакия. Под нами по-прежнему ни просвета – над всей Европой сплошные облака.

      10 часов 50 минут. Вроде бы снизились. Слегка проглядывает земля, видны какие-то городки и лес. Объявляют, что через несколько минут мы приземлимся в Будапеште. Просят пристегнуться и не курить. Сэнк-ю!

      Самолет быстро снижается, и я ощущаю омерзительное чувство невесомости. Не, мне в космонавты нельзя. Облака резко взмывают вверх, а снизу к нам несется земля. Наша соседка, директор сельской школы, смотрит вниз и плачет: здесь она воевала, здесь полегли ее боевые друзья. К ним, точнее, к их могилам, она и летит.

      Спустились еще ниже. Стали видны крыши домов, идеально ровные четырехугольники полей, линия автотрассы, окаймленная деревьями. Самолет тряхнуло – это выпустили шасси. Пролетаем над каким-то озером, видим