Чудеса, сны, будни и праздники города Лебена. Татьяна Максимовна Синицына

не помню, вот и…. – Волшебница печально шмыгнула носом. – Я ж его люблю, всё-таки. Помочь надо….

      – Делайте, что нужно, – Вим с гордостью передал ей пухлую книжку.

      Волшебница восхищённо глядела на том в своих руках, не зная, что и сказать. Вим вдруг отчего-то засмущался и поспешил уйти, хоть ему этого вообще не хотелось.

      – Ты куда? – окликнула его новая знакомая. – Пойдём со мной? Ты такого никогда больше не увидишь!

      Вим посмотрел на грифонов, всё ещё пытающихся научиться смеяться, на книгу в руках Волшебницы и вдруг, сам того не ожидая, сказал:

      – А давайте.

***

      Они стояли на высоком склоне и смотрели, как уходит за горизонт солнце. Закатные лучи пронизывали облака, стелились меж домов и причудливыми алыми отсветами прыгали по окнам. Все люди по необъяснимым причинам продолжали куда-то спешить. Прохожие гудели, да так, что любой пчелиный рой от зависти задохнулся бы. Машины сигналили, трамваи звенели, собаки лаяли…. Лучей никто не видел.

      Слова заклинания слетели с губ Волшебницы легко и непринуждённо. Она читала медленно, нараспев, с капелькой хрипотцы в голосе.

      Когда была произнесена последняя строчка, всё замерло. Люди, машины, трамваи, собаки – все остановились, застыли во времени. Только Вим с Волшебницей сохранили способность двигаться и чувствовать.

      И они услышали.

      Рваное, частое дыхание загнанного зверя. Чудовищный хрип усталости.

      Но постепенно оно выравнивалось, и вскоре стало мерным и глубоким, точно как у человека, когда он крепко спит.

      Дышал город.

      – Теперь он наконец-то выспится, – тихонько прошептала Волшебница. – Сейчас ты увидишь, какие грёзы снятся городам.

      Медленно-медленно на Лебен с неба падали золотистые сияющие крупицы. Они кружились, подобно снежинкам, скапливались в настоящие сугробы на застывших улицах города. Крупицы устилали головы и плечи замерших людей, ровным слоем покрывали крыши домов. Это был сверкающий звездопад, удивительным образом не затмевающий город, а будто бы наоборот, делающий его более явным. Все границы, линии, силуэты – все они стали чётче, словно кто-то высек этот момент на полотне времён.

      А потом крупицы стали формироваться в причудливые образы. В одном месте золотистый вихрь вырисовывал людей в шкурах и с копьями, в другом на турнире скакали рыцари, в третьем кто-то танцевал диско в костюмах из восьмидесятых. А на большой площади и вправду стояли великаны: они как раз расставляли милые крохотные домики. Сверкающие точки составляли из себя контуры жилищ прошлого – от допотопной лачуги до новостроек.

      Во сне Лебен вспоминал. Кто в нём жил. Каким он был. Вспоминал, улыбался про себя и становился немного счастливее.

      Вим никак не мог налюбоваться. Он смотрел, впитывал всё, как губка, и крепко запоминал. На всю жизнь.

      Они брели по улицам и вскоре оказались около его дома.

      – Сейчас ты вернёшься и уснёшь. Ты, может, решишь, что это всё был сон. Может, нет, я не знаю, – почесала в затылке Волшебница. – Но, пожалуйста,