Удавка для бессмертных. Нина Васина

«..как невеста я тиха» и что «надо мною взор кровавый золотого жениха». Что это было? – Она скривилась, собираясь заплакать, и Хрустов замер: вместо истерики или плача – засунутый в рот большой палец и испуганный взгляд ребенка.

      – Это Гумилев – «Невеста льва», – прошептала Вера.

      – Что? – Хрустов почувствовал, что жутко устал и уже плохо соображает, где он и что вообще делает. Одно он понял точно: его начальник явно перестарался с психологической контрастной атакой.

      – Это стихи Гумилева, а про порожденье сатаны – это похоже на хайку, – шепотом сказала Вера.

      – При чем здесь хайку, когда на французском? Он бы на японском и говорил, – вытащила изо рта палец Су.

      Хрустов подумал, знает ли его начальник японский? Наверное, нет, а то бы блеснул, это точно.

      – Это как – на французском? – Вера повысила голос.

      Сусанна что-то залопотала, сглатывая напряжение. Хрустов уставился на ее рот, налил себе рюмку из шикарной бутылки.

      – Пэрдрэ са флёр – это не «отцвести»! Это – «лишиться девственности», – возмутилась Вера. – Вишня должна быть fletrie!

      – Как? – поинтересовался Хрустов, наливая вторую.

      – Не надо вот этого! – Су машет указательным пальцем, Вера отняла у Хрустова рюмку и залпом выпила. – Не надо, Верочка. Де флёри – fletrie – это «увядшая»! Увядшая и отцветшая вишня – это разное. Он все правильно сказал, он сказал просто восхитительно, и это было ужасно!

      – Тогда надо перевести как забытый сон вишни, потерявшей девственность! – не сдавалась Вера.

      – Научись, наконец, с ходу и переводить конгруэнтно и подавать поэтично! Забытый сон отцветшей вишни!

      – Где ты взяла пистолет? – заорал Хрустов и стукнул по столу рукой, что вернуло ему ощущение реальности.

      – Купила, – прошептала Су, обхватив горло ладонями.

      – Этот швед, который… Который у тебя умер, он делал подарки? – Хрустов с удивлением обнаружил, что слегка пьян. Это с одной-то рюмки. Надо срочно поесть.

      – Не-ет. Он понимал, что удобнее деньги. Хотя в прошлый раз он подарил мне Библию.

      – Почему Библию? Какую?

      – Ветхий завет. Небольшая такая книжка. Толстая. Переплет дорогой. Я сама попросила.

      – Вот так вот и попросила, да? Что тебе привезти, дорогая? Может, норковую шубку или золотой браслетик? Нет, милый, привези мне Библию. Я ее буду читать на ночь!

      – Вы что, не знаете, что золото трудно провезти через границу, его надо декларировать? – Су рассердилась и моментально успокоилась.

      – Библию тоже надо указывать, насколько я знаю! Это по перечню – запрещенная литература.

      – Как вас зовут? – вдруг спросила Вера, и Хрустов с удивлением уставился в близкие глаза. Коричневые, почти черные. Цвет крепкого кофе.

      – Виктор Степанович, – он кивнул головой. – Который час?

      Все трое уставились на настенные часы. Половина девятого. Народ вовсю стучал дверью подъезда, спеша на работу или в магазины. Хрустов потер глаза.

      – Где у тебя в доме мусоропровод?

      – Что? –