Дома смерти. Книга III. Алексей Ракитин

в высшей степени красноречивое заявление, воздержался от каких-либо выводов. Он формально даже прокурору Смиту не возразил, а просто выпалил в мировой эфир несколько весьма познавательных цифр и предложил всем, способным думать, самостоятельно сделать логичный вывод.

      Должностные лица, расследовавшие пожар на ферме Белль Ганес (слева направо): шериф Альберт Смутцер, врач коронерской службы Уилльям Мейер, коронер Чарльз Мэк.

      Шериф Смутцер, узнав о заявлениях прокурора и коронера, тоже решил не молчать. Он поделился с журналистами кое-какими своими соображениями о расследуемом деле. В частности, шериф поведал о весьма важной находке, сделанной утром 9 мая – речь шла об обнаружении топора со следами крови на лезвии. Топор находился в одном из сараев и явно был спрятан. Его удалось отыскать лишь благодаря тому, что все постройки на территории фермы после обнаружения тайного помещения в подвале были осмотрены самым тщательным образом. Шериф полагал, что найденный топор использовался для отрубания головы женщине, чей труп впоследствии был обнаружен на пепелище жилого дома.

      На следующий день – 10 мая 1908 года – с шерифом Смутцером связался Альберт Петерсон (Albert Peterson), проживавший в штате Миннесота и специально прибывший в Индиану для встречи с представителями следствия. Это был двоюродный брат Мэдса Соренсона, первого мужа Белль Ганес, который посчитал нужным проинформировать правоохранительные органы о деталях, представлявших, возможно, некоторый интерес. Так, по его словам, его брат был застрахован в компании «United Workmen» на сумму 2 тыс. $, и судьба этой страховки ему неизвестна. По-видимому, её получила жена, точнее, вдова [он имел в виду Белль Ганес]. Кроме того, Альберт рассказал о том, что с ним проживает ребёнок Мэдса от предыдущего брака, который мог рассчитывать на наследование фермы Белль Ганес. При этом Петерсон опасался возможной конкуренции в этом вопросе родной сестры Питера Ганеса – Дженни Сванхильды Ганес (Jennie Swanhilda Gunness) – и считал, что та может организовать похищение или убийство ребёнка Соренсона.

      Ввиду обоснованных опасений за жизнь ребёнка вся информация о нём – место проживания, имя, возраст и даже пол – были скрыты от газетчиков. Желание Альберта Петерсона, действовавшего от имени опекаемого им двоюродного племянника или племянницы, заполучить богатую ферму в хорошо обжитом регионе страны представляялось хорошо понятным, но весьма спорным с точки зрения наследственного права. Ребёнок бывшего мужа, не являющийся кровным родственником завещателя при наличии у прежнегго совладельца родной сестры, имел весьма призрачные шансы заполучить хоть что-то, если только его доля не была прямо прописана в завещании.

      Логика Петерсона, всерьёз опасавшегося убийства ребёнка, которого он считал потенциальным наследователем фермы Белль Ганес, отдаёт изрядной долей паранойи. Вряд ли эти страхи имели под собой хоть какое-то