Гвианские робинзоны. Луи Буссенар

работу.

      – Огонь!

      Три мгновенных ярких вспышки одновременно осветили ночную мглу. Раздались три громких выстрела, заставившие взлететь стаю перепуганных попугаев.

      – Вот мы глупцы! Тратим патроны понапрасну, когда могли бы легко подцепить плот.

      – Это как?

      – Проще простого. Лодка, на которой Бенуа переправился через протоку, стоит у другого берега. Я войду в воду, схвачу лиану, которая служит для переправы, переберусь на тот берег, возьму лодку, вернусь за вами… и мы продолжим охоту.

      – И вернемся с добычей!

      Сказано – сделано, и вот трое мужчин, яростно орудуя веслами, спустились по протоке Балете и взяли курс на середину Марони.

      Робен, застывший как изваяние, слышал все. Решительно, удача была на его стороне. Едва пирога скрылась из виду, он схватил ту же лиану, перерубил ее ударом мачете и бросился в воду, сжимая конец растения в руке.

      Растительный канат, за который он держался, под воздействием течения описал четверть окружности, центр которой находился на противоположном берегу, там, где он был привязан. Все произошло бесшумно, без всякого труда и даже без малейшего всплеска воды.

      Через десять минут Робен был на другом берегу. Не желая совершить ту же ошибку, что и преследователи, оставившие ему средство для переправы, он перерезал лиану, и она тотчас же затонула.

      – Вот как! Значит, меня преследует Бенуа, – сказал он себе. – Он впереди меня. Отлично. Пока что я иду за охотниками, моя уловка сработала. Продолжим.

      Беглец достал из короба сухарь, сгрыз его прямо на ходу и запил глотком тафии. Подкрепившись этим спартанским завтраком, он ускорил шаг.

      Часы шли за часами, луна скрылась за горизонтом. Вскоре над верхушками сверкнут алые лучи дневного светила. Весь лес, казалось, постепенно пробуждался ото сна.

      К жалобному воркованию древесных курочек токро, монотонным гнусавым крикам агами и резкому хохоту саванного пересмешника вдруг добавился нетерпеливый и отрывистый лай собаки, взявшей след.

      «Это либо индеец на охоте, либо надзиратель, – подумал Робен. – И то и другое плохо. Индеец захочет получить за меня награду. Что до надзирателя… Впрочем, я готов. Уж с ним я разберусь».

      В лесу стремительно светлело. Деревья здесь были более высокими, но росли не так часто и принадлежали к тем видам, что предпочитают более влажные места. Повсюду вздымались величественные нежно-зеленые плюмажи пальмы асаи, которую здесь также называют пино, ее присутствие означало близость пересохших болот, известных как пинотьер.

      Как только Робен вышел на прогалину, мгновенно наступил день. Он едва успел спрятаться за гигантским кедром, опасаясь быть застигнутым врасплох при резком вторжении солнечного света.

      Собачий лай приближался. Беглец сжал в руке рогатину и затаился.

      Через минуту грациозное животное размером с молодую косулю, покрытое короткой светло-коричневой шерстью, пронеслось мимо него со скоростью молнии. Это был кариаку, гвианская разновидность оленя.

      В тот же момент