Гвианские робинзоны. Луи Буссенар

пораженный его плачевным видом.

      – Не сердитесь на меня за то, что задержался, – ответил тот слабым голосом. – Я думал, что и вовсе помру. Врач не поверил в мою болезнь, а Бенуа, который и сам-то еле ходит, отделал меня как следует… Да так, что я попал в госпиталь… теперь-то им было что лечить. Но ничего, Бенуа заплатит мне за это!

      – Но что же с письмом? – в тревоге спросил Робен.

      – Хорошие новости. И даже лучше, чем ожидалось.

      – Говорите же скорее! Расскажите мне все, что вы узнали.

      Каторжник скорее упал, чем сел на поваленный ствол дерева, вынул из кармана свою маленькую записную книжку и достал из нее клочок бумаги, который он протянул Робену.

      Это было письмо, написанное его женой первого января в мансарде на улице Сен-Жак. Или, вернее, копия с этого письма.

      Робен жадно прочитал его, не отрывая взгляда, затем перечитал еще раз. Его руки задрожали, глаза затуманились, из горла вырвалось хриплое рыдание.

      Этот железный мужчина плакал как ребенок. По его лицу текли слезы счастья, благословенная роса, единственное проявление радости у тех, кто много страдал.

      Взволнованный старый негр не посмел лезть с расспросами. Робен ничего не видел и не слышал. Теперь он перечитывал письмо вслух, с радостью произнося дорогие его сердцу имена детей, мысленно представляя себе сцену, предшествующую написанию письма, проживая этот момент в месте с такими далекими близкими.

      Сцепив руки, Казимир слушал и тоже плакал.

      – Так хорошо… – приговаривал он. – Хорошая мадам… хорошие детки… Казимир довольный.

      Робен наконец вернулся в прежнее состояние и, обратившись к каторжнику, ласково сказал ему:

      – Вы сделали доброе дело, Гонде. Я благодарю вас… от всего сердца.

      Несчастный, трясясь от лихорадки, едва смог ответить:

      – О, не стоит меня благодарить. Это вы спасли мне жизнь. Вы разговаривали со мной как с человеком… а ведь я пал так низко. Вы показали мне, как стойко можно переносить незаслуженные страдания. Какой пример для преступника… Я начал понимать, что такое раскаяние…

      – Хорошо, пусть так будет и впредь… И главное, не думайте мстить тому, кто вас избил. Тогда вы станете еще сильнее духом.

      Заключенный опустил голову и ничего не ответил.

      – Но как же вам удалось добыть письмо?

      – О, это было просто. Эти служивые куда тупее, чем о них думают. Они просто сунули его в ваше досье без задней мысли. Тот парень из конторы, о котором я вам говорил, всего лишь улучил момент, достал его, принес мне, а я его переписал. После этого он вернул его на место, вот и все.

      Я бы взял оригинал, да побоялся, что вы не захотите принять краденое, пусть оно и принадлежит вам по праву. И потом, пропажа письма могла бы привлечь лишнее внимание. Оно ведь никому, кроме вас, не нужно.

      Надо вам признаться, ваш побег наделал в колонии шороху. Пошли слухи