Гвианские робинзоны. Луи Буссенар

что некоторого упадка сил. Но поскольку жертва не просыпается сразу же после кровопускания, кровь продолжает вытекать всю ночь через маленькую ранку. Несчастный, мертвенно-бледный и обескровленный, теряет все силы, его жизнь оказывается в опасности, если только не обеспечить ему сию же минуту восстанавливающий и укрепляющий режим, чтобы свести к минимуму риски обильной кровопотери.

      Сколько путешественников было застигнуто врасплох в своих гамаках! Увы, они пренебрегли предосторожностью, не защитили одеялами ноги, шею или голову и проснулись в теплой кровавой луже. Множество из них заплатили серьезными последствиями, а то и собственной жизнью за свою забывчивость! Ибо посреди джунглей мало у кого найдется достаточно средств, чтобы восстановить ослабевший организм; они становятся легкой добычей ужасных тропических болезней, противостоять которым можно, лишь будучи в идеальной физической форме.

      Но иногда нет худа без добра. Наш герой только что в этом убедился. Внезапное кровопускание спасло ему жизнь.

      Он медленно оделся, но все еще был так слаб, что едва смог срезать палку, на которую тут же тяжело оперся. Невелика беда, железная воля не оставит его сегодня, так же как и вчера.

      В любом случае надо идти. Итак, вперед!

      Подобное упорство должно быть в конце концов вознаграждено.

      – Постой-ка! – тотчас воскликнул он. – Мне снится сон? Нет, это невозможно… Что это? Банановое дерево! А эта поляна… это же вырубка! Вон то густо посаженное растение с треугольными листьями, что стелется по земле, – это батат! А вот кокосы… ананас… калалу, маниок! О, как я хочу есть, просто умираю с голода. Так, значит, я в индейской деревне? Кто бы здесь ни жил, надо его найти, и будь что будет!

      И, повинуясь мгновенному порыву, он срубил ананасовый куст, разорвал чешуйчатую кожуру плода, впился всем ртом в мякоть, сдавил ее, выжимая сладкий сок.

      Взбодрившись и немного подкрепив силы мякотью чудесного плода, Робен взял хохолок с верхушки ананаса, выкопал лунку, воткнул его туда[7], присыпал землей и направился к маленькой хижине, которую заметил совсем недалеко, от силы в ста метрах.

      Это уединенное жилище на вид было весьма удобным. Хижину покрыли листьями пальмы ваи, такими прочными и неподвластными времени, что кровля могла бы прослужить лет пятнадцать. Стены из переплетенных жердей надежно защищали от дождя и ветра. Дверь была плотно заперта.

      «Это хижина чернокожего, – подумал Робен, узнав характерную форму негритянского жилища. – Хозяин должен быть поблизости. Кто знает, вдруг он такой же беглец, как и я? А его участок просто в идеальном состоянии».

      Он постучал в дверь, но ответа не последовало.

      Робен постучал еще раз, сильнее.

      – Кто там, что хотеть? – отозвался надтреснутый голос.

      – Я ранен и очень голоден.

      – О, бедный человек, спаси вас бог. Но вам не можно ходить

7

Трогательный обычай, который всегда соблюдают лесные скитальцы. Съев плод ананаса, они непременно сажают в землю верхушечный хохолок. Через полгода это будет уже зрелое растение с мощным корнем, столь велика сила здешней природы; а новый плод, возможно, спасет жизнь другому путешественнику. – Примеч. автора.