Чертополох и золотая пряжа. Алёна Ершова

разметались снежной бурей, стоило ей наткнуться на колючий пурпур чужих глаз. Колдун появился посреди запертых на замок покоев, и только это позволило не вскрикнуть от неожиданности. А когда он с безумным взглядом сорвался с места и замер подле нее каменной скалой, Айлин захотелось шагнуть ему навстречу, разделить это сумасшествие на двоих. Она, словно зачарованная, смотрела в незнакомое лицо, запоминая его, стараясь напиться грубыми чертами. Уродство, от вида которого бросало в дрожь даже храбрейших из воинов, испугало бы и ее, если б не было тех далеких вечеров, наполненных шуршанием прялки и их беседами.

      «Лэрд, отчего вы не снимете капюшон? Вам же неудобно».

      «Я не хочу напугать своим видом одну маленькую девочку».

      «Вы последний в королевстве, кого бы я стала бояться».

      «А зря. Храбрейшие из воинов теряли сознание, видя мое лицо».

      «Отлично! Тогда я выйду за вас замуж, и вы станете меня ото всех защищать!»

      «Для начала подрасти, малышка Айлин».

      Воспоминание выпорхнуло птицей. Айлин отметила, что правая половина лица лэрда так же обезображена, как и его рука. Кожа смята, перетянута, сжата, словно кора у векового дуба. Нет ни бровей, ни ресниц. Зато вторая – обычная, как у любого мужа, что носит меч. Широкий, гладко выбритый подбородок, обветренные губы и острые скулы, будто у него в роду действительно были сиды. Черные как смоль волосы были собраны в небрежный хвост.

      Хотелось что-то сказать, разбить лед тишины. Но колдун не проронил ни слова, и Айлин безмолвствовала в ответ. Это молчание на двоих уже взялось прясть крепкую нить единения. Та вилась, скручивалась, намертво сплетая две судьбы.

      Но Темный лэрд разорвал взгляд, отвернулся, накидывая капюшон.

      – Нет! – остановила его Айлин. – Пожалуйста.

      – Хочешь полюбоваться? – Маг попытался сказать это насмешливо, но вышло как будто зло.

      – Нет! – Дева выдержала колючий взгляд и не отвела глаз. – Просто… прошу.

      – Не придумывай то, чего нет, малышка Айлин, – посоветовал гость, но лицо прятать не стал. Деве это не повредит, к себе же он давно привык, пережив и слезы, и проклятия, и отчаянный поиск решений. – Кажется, вчера мы с золотой пряжей покончили, так отчего же я не в зале для пиршеств, а вновь в этих покоях? И вокруг вместо гостей солома?

      Айлин смутилась. Колдун прав, и они вернулись к тому, с чего начали. Прялка, солома и одна ночь на двоих.

      Не желая показывать всех эмоций, дева отвернулась к окну. Там, далеко, среди деревьев Бернамского леса, горели сотни огней. У сидов, жестоких и страшных, праздничная ночь была в самом разгаре. Но если люди чтили мертвых, то для бессмертных это была пора любви и свадеб.

      «Я же стою посередине двух миров, не принадлежа ни одному из них. Люди со своим пиром, волынками и плясками так же от меня далеки, как и сиды с их флейтами, песнями и кострами. Я никогда не была своей для деревенских. Они боялись и презирали меня, как все, что было им непонятно.