Дневники преступной памяти. Галина Романова

лиц. А она орет со спины: не доказано, мог и один так. Панкратова ей даже замечание сделала.

      – Она давно на замечание нарывается, – поморщился Денис. И многозначительно улыбнулся. – А может, разозлилась, увидев Асю.

      – А что такое? – не понял Степа, выбираясь из смотровой ямы. – Чем она ее так злит при встречах?

      – Тем, что красивая. Тем, что ухоженная.

      – А Мариночке кто мешает быть ухоженной? – удивился Степа.

      Про красивую даже говорить не стал. Якушева не была даже симпатичной.

      – Этот вопрос надо задавать ей. Но я не рискну. А ты?

      Воробьев, встав с ним рядом, задумался. А потом неожиданно с кивком произнес:

      – А как-нибудь, возможно, при случае, по пьяни.

      Глава 4

      Поздним вечером в кабинете начальника подводились итоги. И они были безрадостными.

      Никто из соседей ничего не заметил. Никто не слышал криков о помощи. Музыка играла так громко, что даже заглушала шум проходящих электричек – по соседству с поселком – железка.

      К тому же Воробьев совершенно точно установил, что рты им заклеивали скотчем. То есть, когда супругов Ложкиных пытали, орать они не могли.

      – В лучшем случае мычать или стонать, – заключил Воробьев. – Как я уже говорил подполковнику, мужчину начали резать еще при жизни. Женщина уже была мертва. Но…

      Он обвел всех виноватым печальным взглядом, тяжело вздохнул и нехотя продолжил:

      – Этот убийца работал с удовольствием. Не торопился. Резал, как ветчину для бутербродов.

      – Как это?! – вытаращился полковник Рябцев, лицо его исказила болезненная судорога.

      – Он не рассекал плоть. Он ее пилил. Извращенец.

      – Что-то подобное… Гм-м…

      Полковник закашлялся, подавившись сухостью в горле, и потянулся к графину с водой и выпил прямо из него, игнорируя стакан. Потом тяжело подышал с открытым ртом и проговорил:

      – Урод проклятый!

      – Ничего подобного за мою практику я не встречал, товарищ полковник. Думаю… Думаю, это новичок. Пробует себя в кровавом деле. – Воробьева перекосило. – Он действовал спонтанно, не очень хорошо представляя, какие кости и кровеносные сосуды где находятся. Анатомию он не знает.

      – Уже что-то, – отдышавшись, произнес полковник. – Какие выводы, Коровин?

      – Думаю, это либо новичок, либо действовал так намеренно. Чтобы ввести следствие в заблуждение.

      – В смысле? – Рябцев глянул на него исподлобья.

      – Косит под маньяка-психа, товарищ полковник. Хочет показать, как он кровожаден и насколько ему это нравится, а целью был грабеж. Из сейфа пропали крупная сумма денег и фамильные драгоценности. Их стоимость оценивается в десятки миллионов рублей, товарищ полковник.

      И тут подскочила с поднятой рукой Якушева. И, спросив разрешения у Рябцева, стала нести такую ахинею, что кое-кто из присутствующих, невзирая на трагизм ситуации, начал фыркать и улыбаться.

      – Не смешно! –