Сохрани мою речь навсегда… Стихотворения. Проза (сборник). Осип Мандельштам

легкая, летняя, наглая,

      С жадным взглядом и плоской ступней,

      Словно мост ненарушенный Ангела

      В плоскоступьи над желтой водой, –

      Голубой, онелепленный, пепельный,

      В барабанном наросте домов,

      Город, ласточкой купола лепленный

      Из проулков и из сквозняков, –

      Превратили в убийства питомник

      Вы – коричневой крови наемники –

      Италийские чернорубашечники –

      Мертвых цезарей злые щенки…

      Все твои, Микель-Анджело, сироты,

      Облеченные в камень и стыд:

      Ночь, сырая от слез, и невинный,

      Молодой, легконогий Давид,

      И постель, на которой несдвинутый

      Моисей водопадом лежит, –

      Мощь свободная и мера львиная

      В усыпленьи и в рабстве молчит.

      И морщинистых лестниц уступки

      В площадь льющихся лестничных рек, –

      Чтоб звучали шаги как поступки,

      Поднял медленный Рим-человек,

      А не для искалеченных нег,

      Как морские ленивые губки.

      Ямы Форума заново вырыты,

      И открыты ворота для Ирода –

      И над Римом диктатора-выродка

      Подбородок тяжелый висит.

16 марта 1937

      «Чтоб, приятель и ветра и капель…»

      Чтоб, приятель и ветра и капель,

      Сохранил их песчаник внутри,

      Нацарапали множество цапель

      И бутылок в бутылках цари.

      Украшался отборной собачиной

      Египтян государственный стыд,

      Мертвецов наделял всякой всячиной

      И торчит пустячком пирамид.

      То ли дело любимец мой кровный,

      Утешительно-грешный певец,

      Еще слышен твой скрежет зубовный,

      Беззаботного праха истец.

      Размотавший на два завещанья

      Слабовольных имуществ клубок

      И в прощаньи отдав, в верещаньи

      Мир, который как череп глубок, –

      Рядом с готикой жил озоруючи

      И плевал на паучьи права

      Наглый школьник и ангел ворующий,

      Несравненный Виллон Франсуа.

      Он разбойник небесного клира,

      Рядом с ним не зазорно сидеть –

      И пред самой кончиною мира

      Будут жаворонки звенеть…

18 марта 1937

      «Гончарами велик остров синий…»

      Гончарами велик остров синий –

      Крит зеленый. Запекся их дар

      В землю звонкую. Слышишь подземных

      Плавников могучий удар?

      Это море легко на помине

      В осчастливленной обжигом глине,

      И сосуда студеная власть

      Раскололась на море и глаз.

      Ты отдай мне мое, остров синий,

      Крит летучий, отдай мне мой труд

      И сосцами текучей богини

      Воскорми обожженный сосуд…

      Это было и пелось, синея,

      Много задолго до Одиссея,

      До того, как еду и питье

      Называли «моя» и «мое».

      Выздоравливай же,