Путешествие к вратам мудрости. Джон Бойн

я головой, – этот запах резким не бывает. Но все равно будь поосторожнее, ядовитость никуда не делась.

      – Значит, если кто-то по ошибке проглотит это?..

      – Он наверняка умрет.

      Мы долго молча глядели друг на друга.

      – Ты ведь не подумываешь… – Встав с пола, я положил руки ей на плечи. – Абрила, ты ведь знаешь – когда Латиро погибла, я тоже был близок к тому, чтобы свести счеты с жизнью. Но вовремя опомнился. Вот и ты не должна поддаваться пагубным порывам.

      – Ах, мой бедный, милый, простодушный брат, – улыбнулась она. – Не с моей жизнью я подумываю свести счеты.

      Свадьба длилась долго, и на всем протяжении торжества Аттила почти не смотрел в сторону Абрилы. Женитьба была ему не в новинку, и пил он не переставая. Я уже начал сомневаться, удастся ли ему исполнить свой супружеский долг, когда они с моей сестрой уединятся в брачных покоях. Весь вечер напролет, вместо того чтобы ухаживать за новой женой, он разговаривал исключительно со своими друзьями – солдатами, вернувшимися из недавней военной кампании в Италии. Время от времени эти мужчины устраивали пьяные драки, и тех, кого поколотили изрядно, в бесчувственном состоянии выволакивали из залы под дружный хохот хозяина и его гостей.

      Я искоса наблюдал за моим отцом, сидевшим в одном ряду с главнокомандующим, но с промежутком в несколько стульев. Отец был занят пережевыванием запеченной курицы, и соус стекал по его подбородку, капая на тунику. Отец охотно смеялся шуткам своего соседа, а потом с восторгом стучал кулаками по столу. Однажды он поймал мой взгляд – я сидел ближе к выходу из залы – и тут же отвернулся. Он стыдился того, что его родной сын сшил платье для невесты.

      – Я подумала, до чего же оно красивое, – сказала моя мать, которая накануне застолья помогала Абриле одеться. – Не платье, а произведение искусства.

      – Спасибо, мама, – ответил я. – Всему этому я научился у тебя.

      – Не всему, лишь кое-чему. – Мать накрыла ладонью мою руку, и я нахмурился: какой же прозрачной с годами стала ее кожа, голубые вены бросались в глаза. – Я всегда была не более чем одаренной любительницей. Ты, мой сын, художник.

      Когда Абрила вошла в залу в свадебном наряде, гости притихли, и даже Аттила соизволил взглянуть на невесту. Почесав бороду, он что-то шепнул на ухо мужчине, сидевшему рядом с ним, нечто явно потешное и наверняка вульгарное настолько, что его сосед, едва не захлебнувшись вином, выплюнул его на стол. Я отвернулся, брезгливо морщась. Я никогда не имел дела с такой разнузданной братией, с этой породой людей я существовал врозь. Они жили для того, чтобы воевать, проливать кровь, убивать, тогда как мне важна была только красота. Гунны, с которыми я вот-вот породнюсь, обожали привозить с поля боя головы своих врагов, черепа, гниющие в открытых ящиках, тогда как для меня высшим наслаждением было ощутить нежную парчу между пальцами.

      Минул час, затем другой и третий, и я уже предвкушал, как мне наконец позволят уйти с торжества и улечься в постель, когда Абрила подошла