Русская поэзия первой половины XX века. Николай Гумилев

четверть века —

      Всё будет так. Исхода нет.

      Умрёшь – начнёшь опять сначала

      И повторится всё, как встарь:

      Ночь, ледяная рябь канала,

      Аптека, улица, фонарь.

      1912 г.

      На поле куликовом

      Река раскинулась. Течет, грустит лениво

                           И моет берега.

      Над скудной глиной желтого обрыва

                    В степи грустят стога.

      О, Русь моя! Жена моя! До боли

              Нам ясен долгий путь!

      Наш путь – стрелой татарской древней воли

                        Пронзил нам грудь.

      Наш путь – степной, наш путь – в тоске безбрежной —

                   В твоей тоске, о, Русь!

      И даже мглы – ночной и зарубежной —

                            Я не боюсь.

      Пусть ночь. Домчимся. Озарим кострами

                        Степную даль.

      В степном дыму блеснет святое знамя

                    И ханской сабли сталь…

      И вечный бой! Покой нам только снится

                      Сквозь кровь и пыль…

      Летит, летит степная кобылица

                       И мнет ковыль…

      И нет конца! Мелькают версты, кручи…

                             Останови!

      Идут, идут испуганные тучи,

                   Закат в крови!

      Закат в крови! Из сердца кровь струится!

                        Плачь, сердце, плачь…

      Покоя нет! Степная кобылица

                   Несется вскачь!

      7 июня 1908 г.

      Владимир Владимирович Маяковский

      Во весь голос

      Первое вступление в поэму

      Уважаемые

            товарищи потомки!

      Роясь

         в сегодняшнем

                 окаменевшем го…,

      наших дней изучая потемки,

      вы,

        возможно,

             спросите и обо мне.

      И, возможно, скажет

                ваш ученый,

      кроя эрудицией

              вопросов рой,

      что жил-де такой

               певец кипяченой

      и ярый враг воды сырой.

      Профессор,

           снимите очки-велосипед!

      Я сам расскажу

             о времени

                  и о себе.

      Я, ассенизатор

             и водовоз,

      революцией

            мобилизованный и призванный,

      ушел на фронт

             из барских садоводств

      поэзии —

          бабы капризной.

      Засадила садик мило,

      дочка,

         дачка,

            водь

              и гладь —

      сама садик я садила,

      сама буду поливать.

      Кто стихами льет из лейки,

      кто кропит,

           набравши в рот —

      кудреватые Митрейки,

                 мудреватые Кудрейки —

      кто их к черту разберет!

      Нет