Всё под откос, или Я выпита до дна. Юлия Шилова

в вену?

      – Запросто. Я когда-то ширялся по молодости. Что уставилась?! Можно подумать, ты никогда не ширялась!

      – Никогда. И вообще, я с вами на «ты» не переходила.

      Я осторожно ввела лекарство. Мордоворот тяжело задышал и с тревогой в голосе спросил:

      – Что хоть вводишь-то?

      – То, что доктор прописал.

      Положив использованный шприц в специальную коробку, я взяла историю болезни и тихо сказала:

      – Пойдемте.

      Мордоворот встал и послушно направился следом за мной. Я подошла к санитарке и попросила ее проводить больного в палату люкс. Когда они ушли, я закрыла процедурку и пошла в раздевалку, чтобы привести свою внешность в порядок. Достав из косметички коробочку теней и губную помаду, подошла к зеркалу. В раздевалку заглянула Танька и хитро посмотрела на меня.

      – Да ты, подруга, марафет наводишь!

      – Просто решила привести себя в порядок.

      – Понятное дело, когда такого больного привезли, – съязвила Танька.

      – Это не имеет к нему никакого отношения.

      – Не скажи. Ты так и светишься вся изнутри.

      – Больно надо, – сморщилась я.

      – Кстати, а чем он болеет?

      – Яйцо застудил, – не смогла я сдержать улыбку.

      – Одно?

      – Вроде одно.

      – Хорошо, что второе не пострадало, – прыснула со смеху Танька.

      – Ладно, дуй в свое отделение. Мне пора капельницу ставить.

      – Кому?

      – Новому пациенту, – усмехнулась я.

      – А я-то думаю, какого черта ты так намарафетилась?! Ты случайно не забыла, что у Светки из хирургии сегодня день рождения? Собираемся в одиннадцать, после отбоя.

      – Я знаю.

      – Это я так, на всякий случай. Просто ты суетишься целый день, можешь забыть.

      Танька отправилась в свое отделение, а я вернулась в процедурку, взяла капельницу и пошла в палату к мордовороту.

      Он лежал на кровати, поглаживая верхнюю часть спортивных штанов. Сделав безразличную физиономию, я поставила капельницу рядом с ним.

      – Угораздило же меня так застыть, – пожаловался мордоворот, окинув меня оценивающим взглядом с ног до головы. – Даже неудобно как-то. Тут такая сестричка, а у меня яйцо раздуто, как арбуз.

      Я залилась краской и злобно посмотрела на него.

      – Я что-то не так сказал? – пожал он плечами.

      – Я уже устала слушать про ваше драгоценное яйцо. В последний раз говорю вам о том, что читала вашу медицинскую карту.

      Мордоворот громко засмеялся и, слегка прищурившись, уставился на мою грудь. Не обращая на него внимания, я поставила ему капельницу и вышла из палаты.

      Ближе к вечеру в процедурку зашла санитарка, наша бабуля, лет пять назад вышедшая на пенсию, но продолжавшая работать. Сев на стул, стоящий у окна, она тяжело вздохнула.

      – Что, баба Люба, пригорюнилась? – улыбнулась я.

      – Ну и больные нынче пошли, страшно по отделению передвигаться!

      – Это ты про кого?

      – Да про новенького. К нему уже криминалы пару раз приезжали. Еще и дня