Крик горностая. Евгения Кретова

Анна направилась в кухню, ловко обойдя мужчину и не коснувшись его. – Я наняла детективов… Чай будешь? Еще теплый…

      Молодая женщина прошла к столу, задумчиво погладила фарфоровый бок заварочного чайника.

      – Зачем? – Тигран проследовал за ней и замер на пороге.

      Женщина с недоумением оглянулась на него.

      – Что зачем? Чай пить зачем?

      Тигран помрачнел. Темные, как чернослив, глаза стали холодными и злыми:

      – Не делай из меня дурака. Я не о чае, а о детективах. Зачем ты наняла этих?

      – Потому что есть мнение, что кто-то хочет свести меня с ума. Я надеюсь выяснить, так ли это. И если так, то кто мой враг.

      Она разлила ароматный напиток по кружкам, села за стол. Тигран все это время смотрел на нее так, будто только что увидел.

      – Свести с ума? Тебя? – повторил. – С какой стати?

      Анна подняла на него взгляд. В нем, словно мелкий предновогодний снег, оседало нечто колкое:

      – С той стати, что кто-то же приходит ко мне в образе Ильи, а призраков не бывает – это все знают.

      Мужчина фыркнул. Пройдя к столу, оседлал табурет. Придвинул к себе чашку и отпил – чашка выглядела хрупкой и неуместной в его руках. Долго молчал, будто переваривая услышанное. Пожал плечами.

      – Не знаю, Ани.

      Когда они были вдвоем, он часто называл ее «Ани». От этого становилось тепло на душе, будто приходил к тебе ласковый котенок, укладывался на грудь и урчал, щуря глазки и играя золотистой шерсткой. Это обращение сохранилось из тех далеких времен, когда Анна была счастлива, юна и мечтала о большом и настоящем чувстве. Тогда в ее жизни все было «еще впереди». Сейчас от обращения Тиграна горчило: несбывшимися надеждами, несложившимся счастьем, упущенными возможностями.

      – Не знаю, Ани, – голос Тиграна вернул ее в реальность, в небольшую, но уютную и обставленную по последнему слову техники кухню, под желтый абажур итальянского производства. – Я боюсь, что ты себя загоняешь. Я понимаю, тебе тяжело. Илья… Он рядом с тобой и… наверняка ему очень больно видеть, что ты с собой делаешь.

      Он положил свою руку поверх руки Анны, легонько сжал. Анна наблюдала, как смуглые мужские пальцы чуть поглаживают кожу на ее запястье.

      – А что я с собой делаю? – женщина перевела взгляд на Тиграна, посмотрела с вызовом.

      – Медленно себя убиваешь.

      Анна высвободила руки и, устало проведя по волосам, вздохнула. Тигран откашлялся, почувствовав, что затронул слишком болезненное.

      – Ладно, я понял, мне не стоит в это соваться. Как скажешь, – он примирительно поднял руки. – Ты взрослая девочка, я это слышал не раз, так что, в самом деле, наверное, лезу не в свое дело и выгляжу весьма навязчиво… Так зачем приезжали детективы? Вернее – что сделали?

      Он сделал большой глоток чая. Повернулся, чтобы достать из холодильника хлеб и колбасу. Привстав, потянул за ручку верхний ящик стола, достал из него нож. Толкнул указательным пальцем, чтобы закрылась. Он действовал уверенно – знал, что где находится, чувствовал себя своим. Да он и был своим. С чего Анна взбеленилась, она и сама не понимала.