Константин Великий. Равноапостольный. Андрей Кошелев

армия Лициния. Кавалерия Константина до вечера преследовала разбежавшихся солдат, чтобы не дать им снова собраться в отряды.

      Довершив разгром, император отправил к Лицинию гонца с сообщением, что тяготы военной кампании вынудили его армию искать убежища в землях родственника и соправителя. Подчеркивая свои мирные намерения, Константин просил позволения дать войскам отдохнуть и набраться сил, прежде чем он уведет их домой.

      – Мчись, как ветер! – велел император гонцу. – Ты уже сильно припозднился.

      Благодаря этому посланию все начинало выглядеть так, будто междоусобица, к которой оба правителя тщательно готовились, началась из-за недоразумения, а вина ложилась на плечи Агриколы, позволившего себе самоуправство.

      Если Лициний вступит в переговоры, Константин потребует у него Фракию вместе с Византием. С такого плацдарма он сможет уничтожить зятя в любой момент.

      Узнав о гибели фракийской армии, Лициний начал догадываться об истинном положении дел. И даже обрадовался этому: они сразятся на равных.

      Констанция вместе с сыном стояли у высоких двустворчатых дверей, покрытых темным золотом, украшенных драгоценными камнями и фресками, на которых юноша с развевающимся за спиной плащом убивал огромного быка. Одной рукой он держал его за рог, другой вонзал в грудь меч. На его устах играла легкая улыбка. Глаза животного были наполнены яростью, пасть разинута в предсмертной агонии. Над головой юноши парил орел, а еще выше, как бы с небес, за этим наблюдал бородатый мужчина со строгими чертами лица и шипастой, лучистой короной на голове. За дверьми начиналась лестница, ведущая в подземное святилище Митры. Лициний просил у него благословения перед походом против Константина.

      Мальчик нетерпеливо переминался с ноги на ногу. Констанция хранила спокойствие, но фрески давили на нее. Она отводила от них взгляд и мысленно просила мужа поскорее выйти. Наконец тяжелые двери отворились, из непроглядного мрака появился Лициний с двумя личными слугами.

      Он был облачен в парадные доспехи: панцирь из двух покрытых золотом стальных пластин, передняя повторяла форму тела атлета с рельефными мышцами живота и груди. Лицо супруга покрывала маска из засохшей крови жертвенного быка. В руках шлем с высоким пурпурным гребнем, на голове корона, как у мужчины с фрески. Он шагал грузно и устало. Мальчик, не узнав отца, испуганно попятился.

      – Трусишка, – печально вздохнул Лициний. – Почувствовав страх, нужно сделать шаг вперед и грудью заслонить близких. Только так можно стать храбрецом.

      Он потрепал сына по светлым волосам. Чем взрослее становился Лициний-младший, тем сильнее он походил на мать. Долговязый, остролицый, с бледной, как у большинства Флавиев – Констанциев, кожей. Прежде август досадовал из-за этого, но сейчас ему было так приятно, что на него смотрят две пары столь схожих глаз.

      – Гектору пора проститься со своей Андромахой, – произнес Лициний, обращаясь к жене.

      Констанции