Цвет греха. Белый. Александра Салиева

этим не поспоришь. Традиционный сицилийский торт в виде залитого ликером бисквита со слоем сладкой рикотты и фруктов нравится многим. Но не настолько, чтоб облизывать вилку, чуть запрокинув голову с таким видом, будто мы на сеансе приватного танца, а она собирается испытать бесконтактный оргазм.

      В общем, сущее…

      Блядство!

      Не в ней. В моих начинающих ехать мозгах. Девчонка пьяна из-за выпитого алкоголя, которым я сам же её фактически напоил. А со мной-то что не так? Настолько погружаюсь в собственные ощущения, что чуть не упускаю контрольный мне в голову:

      – Знаешь, может мой бывший и был первым-единственным до тебя, но ты – точно будешь последним, – довольно улыбается Нина, прикусив кончик вилки, глядя на меня из-под полуопущенных ресниц.

      Поначалу решаю, что ослышался. Но нет.

      – Последним? – переспрашиваю.

      Моя спутница на это беззаботно улыбается.

      – Ага, – соглашается охотно. – Я тут поняла, что замуж больше не хочу. Никогда. Вот разведусь с тобой и заведу себе восемь кошек, буду лучше с ними жить. И печь вот такие тортики. Никакого стресса. Только сплошная радость, – отправляет себе в рот ещё одну порцию десерта.

      Должно быть, другие посетители заведения решают, что я немного не в себе, настолько громким выходит мой ответный её словам смех. Сдержаться не получается.

      – Ладно, тебе кажется, пора на воздух, – так и не дожидаюсь, когда она закончит со своим тортом.

      Поднимаюсь на ноги, вынуждая и Нину последовать моему примеру. Просто потому, что вряд ли сохраню остатки своей трещащей по швам выдержки, если она и дальше будет неосознанно провоцировать меня, облизывая эту грёбанную вилку, как… нет, лучше не думать об этом. Тем более, что девчонка не остаётся в накладе. Пока я занят тем, как бросаю между оставшейся едой несколько купюр в качестве расплаты, прихватывает своей недоеденный десерт с собой, а у меня нет ни одного аргумента, чтобы возразить – прямо с тарелки и подхватывает, оставив тарелку и вилку на столе, забирая с собой только торт. Надо ли уточнять, насколько пачкаются при этом её пальцы, и каким именно образом она собирается это исправлять?

      Дрянная девчонка!

      – А ты? – совершенно не замечает при всём при этом Нина того, как выглядит со стороны. – Что будешь делать ты, когда всё это закончится, и мы разведёмся? Ну, помимо того, что станешь ещё богаче на несколько десятков или сотен миллионов? – заинтересованно смотрит на меня, как только мы оказываемся на улице.

      Солнце нещадно палит, как и всегда. Наверное, это всё оно виновато в том, что мне до сих пор так припекает, раз бездумно бросаю ей встречное:

      – Что-то я уже не уверен, что мы разведёмся.

      Она сбивается с шага и чуть не запинается, не падает лишь потому, что я её крепко держу за руку, пока веду за собой вдоль улицы сквозь частых прохожих, попадавшихся нам на пути, но быстро справляется со своим удивлением.

      – Да? – явно не верит мне, поскольку опять улыбается. – А как же та детская в твоей спальне? Для кого же ты живёшь таким мудаком, кому