В небе над поездом парили медузы. Анна Ильина

вытащив из кажись безразмерного дипломата папку, майор протянул Степану ее на верхнюю полку.

      – Что это? – зевнул Степан.

      – Почитай. Пригодится, – Валериан Васильевич тем временем умыкнул сборник со сканвордами и уже лихо заполнял поля ручкой.

      Степан потер глаза, вытащил наушники из-под подушки, открыл папку.

      – Домовой, – прочел он вслух. – Валериан Васильевич, так мы что, домового ищем? А почему в поезде?

      Майор только хмыкнул.

      – Валериан Васильевич? – подал снова голос Степан.

      – Несчастье, беда. Шесть букв, первая «О», – пробормотал майор.

      – Оказия, – брякнул Фирсанов.

      – Подходит, – Валериан Васильевич аккуратно заполнил поля.

      – У нас же просто мертвяк был, – попробовал достучаться до начальника Степан. – При чем здесь домовой?

      ***

      Этот поселок тоже не был ему знаком. Хоть яблони и манили запахом наливных плодов, но аромат не был так силен и привязчив как в его то ли снах, то ли воспоминаниях. Он сорвал одно яблочко, задумчиво надкусил. Потом сел прямо на газон, стащил с плеча рюкзак. Заглянул в него: пакет с чистым бельем, пакет с грязной одеждой. Пластиковая косметичка, где виднелись зубная паста, щетка и мыло. Крохотное белое вафельное полотенце. Яблоко, книга и фотография в ней. Она немного выглядывала из томика. Виднелась самая макушка, каштановая и волосы торчат, как антенки.

      На фотографии девушка. Светлокожая, с усталым взглядом серо-зеленых глаз. Кто она для него? Непонятно. Но каждый раз, как он рассматривал эту фотографию, внутри чуть теплело. И казалось, что пелена его забытья немного растворялась.

      Он бережно убрал фотографию в книгу, затем и в рюкзак. Доел яблоко. Пора двигаться дальше. Вокзал, поезд… Следом новый поселок, городок или деревушка. Вперед к месту, что он может назвать своим.

      ***

      Степан проснулся от остановки. Потер глаза, убрал с груди папку. Почему-то майор не разбудил его. Фирсанов свесил голову вниз: Валериан Васильевич спал, легко похрапывая, укрытый, несмотря на жару, клетчатым одеялом. Спал и остальной вагон. За окном унылый фонарь освещал маленькую станцию. Никто не садился, никто не выходил.

      Степан легкой кошкой, стараясь никого не потревожить, спрыгнул с верхней полки, стал нащупывать ногой тапки. Голова чуть кружилась ото сна. Он хлопнул одной дверью, потянулся к другой – закрыто.

      – Кто же там? – спросил в темноту Степан.

      Пришлось идти до другого туалета, но и там его ждало фиаско.

      – Твою ж дивизию! Санитарная зона, – ругнулся Степан.

      Придется ждать проводницу с ее волшебным ключом. Зевая, Фирсанов прижался лбом к холодному оконному стеклу. Оно было приоткрыто, прохладный воздух осторожно поглаживал кожу и волосы. Небо уже чуть светлело, стало из сине-черного серым. И по нему плыли розовые, величественные, полупрозрачные как медузы облака.

      – Хорошо бы, если бы биотуалет был, – прошептал Степан.

      ***

      Утро наступило от бодрой песни по радио.

      Степан