Фантомы – желанные гости. Александр Николаевич Лекомцев

то тут произошёл клинический случай. Не выдержало сердце. По этой простой причине из обмякшего тела вылетела самая настоящая душа в виде белого облака и тут же обрела полупрозрачную форму с определёнными чертами лица и тела.

      Получилось так, что учёный, кстати, бывший полицейский-криминалист, подполковник в отставке, на какой-то период времени стал тоже привидением. Да не простым, а выражающимся, в основном, с помощью ненормативной лексики. Проще говоря, это была площадная брань.

      Улетая прочь, он недружелюбно произнёс:

      – Какого чёрта вы мне померещились, негодяи? Все планы порушили, гады!

      – Сам ты такой! – огрызнулся ему вслед Дмитрий.– Доктор букинистических наук! Денежки делаешь на доверчивых и недалёких молодых людях!

      Майя только весело рассмеялась. Потом улыбнулся и Дмитрий.

      Добросердечная Роза

      Ничего другого они не могли придумать, поэтому вернулись на балкон квартиры, где их активно поминали бабушка с внуком. И уже не только блинами.

      Им с балкона всё было видно и слышно. Павел наливал себе в стакан фруктовой воды, а Роза Алексеевна с задором, но довольно печально пела:

      – Весь зал от страха дрожал,

      Барон убитый лежал,

      И только скрипка без слов

      Кончала «Танго цветов».

      Сделав внушительный глоток воды, внук саркастично заметил:

      – Как же ты обожаешь шансон, бабуля! Прямо патология какая-то! Только без обиды, бабуля.

      Она внимательно посмотрела на Пашу, покрутила пальцем у виска:

      – Шансон? Какой шансон? Да это же стихи Василия Андреевича Жуковского. Русская классика.

      – А ты его лично знала?

      – Павлик, ну как я могла его знать, если он до рождения Александра Сергеевича Пушкина уже был гением и классиком.

      – Странно. А я считал, что, кроме Пушкина, у нас в древности никого из писателей не было.

      – Какая древность, Паша? Не заставляй меня долго и судорожно смеяться.

      – А что я смешного сказал?

      – Ты сообщил мне, специалисту преподавателю русского языка и литературы, что у нас, в России, кроме Пушкина не было писателей. А Державин, Батюшков, Полонский, Тараканова, Соллогуб… Бенедиктов, в конце концов! А до них! Там множество великих прозаиков и поэтов.

      – Прямо чудеса какие-то!

      – Я до самого вечера буду тебе только перечислять, что у нас было и чего не было. Жаль, что ты такой же никчемный, как и твой, давно уже покойный, дед Григорий Семёнович Химов. Потому и я теперь до гроба ношу эту фамилию. Да и ты, кстати, тоже.

      – Я уже слышал, что дед был вечным пьяницей и, вроде как, слесарем по ремонту автомобилей. Но не всем же иметь верхнее… образование.

      – Причём здесь, высшее образование, Павлик? Надо быть умным, трудолюбивым, начитанным, а не любителем говорить вздор. Так вот, твой непутёвый дед и умер в сорок лет.

      Но внук её тут же не без гордости заметил, что ему уже двадцать пять лет, а он не пьёт и не курит. Нет