Берендей. Ольга Денисова

из-за двери. – Мамочка, я не сплю!

      Берендей почувствовал себя лишним и поспешил скрыться в ванной.

      – Поднимайся, – ответила ей мама, – и выходи сюда. Гости уже встали, а ты до сих пор валяешься!

      – Гости не только встали, но и погулять успели! – услышал Берендей с веранды. – Здравствуйте, Антонина Алексеевна!

      – Привет, Андрюша. Здравствуй, Людочка! Представляй мне свою девушку, Андрей!

      – Ее зовут Наташа.

      – А кто еще у вас тут остался?

      – Виталька со Светой и Егор.

      – А Егор – это кто?

      Берендей выглянул из ванной:

      – Егор – это я.

      – Очень приятно! А я – Юлина мама, меня зовут Антонина Алексеевна.

      Егор вежливо кивнул. Юлькина мама посмотрела на него как-то странно, с прищуром, словно пытаясь оценить. Именно оценить, а не понять, что он тут делает.

      – Извините, сейчас я умоюсь и выйду.

      – Конечно-конечно! Не обращайте на меня внимания, – улыбнулась Юлькина мама и повернулась в сторону.

      Берендей захлопнул дверь и уткнулся лбом в зеркало над раковиной: он чувствовал себя вором, который обманом проник в чужой дом, да еще и заглядывается на хозяйскую дочь. Пока длился праздник, и на следующий день, он не чувствовал себя неправым. И в прошедшую ночь тем более не чувствовал. А теперь, когда он увидел настоящую хозяйку дома и понял, что Юлькины друзья хорошо знакомы с ее родителями, ему стало неловко. В глазах Юлькиной мамы он – проходимец, совершенно чужой человек. И от проходимца можно ждать чего угодно. Он может оказаться вором, пьяницей, дебоширом, маньяком, наконец. Взрослым людям свойственна недоверчивость, и Берендей бы нисколько не удивился, если бы Юлькина мама выставила его вон, как только поняла, что про него никто ничего не знает.

      Дома он каждое утро обливался холодной водой, как когда-то приучил отец. Во-первых, у берендея должно быть здоровое тело. Ему дарована длинная жизнь, в два раза длинней, чем у обычного человека. И ее надо беречь. Во-вторых, зверь не должен издавать лишних запахов. В-третьих, это снимало его обычную утреннюю сонливость. Особенно зимой.

      Выйти во двор и облиться из ведра, как он привык, показалось ему чересчур вызывающим, поэтому пришлось принять холодный душ. Никакого удовольствия он при этом не испытал: вода лилась тонкой струйкой, за ночь нагрелась и была скорей тепленькой, чем ледяной. От колодезной воды кожа загоралась огнем, кровь ударяла в голову, энергия била через край. А зимой и снегом можно было растереться. Нет, душ однозначно не понравился Берендею. Но из ванной он вышел куда бодрее, чем зашел. И тут же столкнулся с Юлькой.

      Она была розовой со сна, мягкой и трогательной. А еще ему показалось, что она плакала: ее глаза слегка припухли. Но она проспала всего три часа, и это действительно могло только показаться.

      – Привет, – Берендей улыбнулся ей.

      Она почему-то не ответила ему, только кивнула и спрятала глаза. Как будто он чем-то ее обидел. Он пропустил ее в ванную, пытаясь вспомнить, что говорил и что делал перед тем, как они