Предпоследнее дознание. Юрий Валерьевич Максимов

было много такого хорошего. Но искать это в ее околонаучных штудиях – пустое дело.

      Карев одним глотком допил подостывший чай и поднялся.

      – Спасибо за добрые слова и за консультацию.

      – Очень рад был познакомиться и оказаться полезным, – с готовностью отозвался Аркадий Петрович.

      Поставив чашку на поднос, Павел взял со стола кипу распечаток и попрощался с профессором.

      Выходя, поморщился – чай отдавал горечью.

* * *

      – Тебе черный, зеленый, красный?

      – Красный, – ответил Павел жене и добавил: – Зеленым сегодня меня уже поили.

      – Свидетели? – осведомилась Инна, поднимая чайник.

      – Нет. Консультировался со специалистом. Снова пришлось посетить научное заведение. Вот странное дело: снаружи их здания вроде как разнообразны, а внутри везде одно и то же. Что-то неуловимо общее.

      – Ученый дух! – рассмеялась Инна, ставя перед мужем огромную чашку каркаде.

      – Да уж… Скажи, а ты бы назвала современного человека хорошим?

      – Тебя, что ли?

      – Не только. Собирательный образ. Я серьезно.

      Инна задумалась, глядя на струйку пара, вьющуюся над кружкой, а потом улыбнулась:

      – Я бы назвала его удовлетворительным. С минусом. А что?

      – Мне кажется, нынешний человек хорош не сам по себе, а вопреки себе. Пара добрых дел на семьдесят лет жизни, которые нам удается откопать в процессе дознания, – не такой уж большой повод для тотального оптимизма.

      – Тотального я что-то не замечала, – сказала Инна. – Людям просто нравится читать ваш «Бюллетень». Повышает настроение. Считается делом хорошего вкуса. Да и вообще интересно… Ваши имиджмейкеры стараются на славу. Ну ладно, поболтали и хватит. Пора заняться делом.

      Карев поднялся из-за стола и послушно проследовал за женой в соседнюю комнату. Здесь он сел на стул возле окна, а она встала у мольберта и взяла кисть.

      – На меня не смотри. Вон, лучше… на вазу!

      – Но ты намного интереснее, – Павел поиграл бровями.

      – Еще насмотришься. А сейчас нужно, чтобы твой взгляд был устремлен за рамки картины, а не на зрителя. И руки сложи на груди.

      Карев подчинился, скрестил руки и послушно уставился на пузатую хрустальную вазу – ветерана многих натюрмортов. К пятой годовщине совместной жизни талантливая, но пока малоуспешная художница наконец решилась написать портрет супруга. Глядя на вазу, Павел мысленно возвращался к событиям рабочего дня. Вспомнилась Феклина с видеозаписи завещания – спокойный голос, упрямый взгляд, замкнутое, почти бесстрастное выражение лица… Кажется, за ее спиной, на камине, стояла похожая ваза.

      Нет, не была эта женщина ни прекрасной женой, ни идеальной матерью, ни фонтаном альтруизма. Семейная жизнь окончилась ранним разводом, сына Ольга Федоровна воспитывала одна, причем в довольно авторитарной манере. Вырос он слабохарактерным затюканным парнем, который чуть позже покорно