Метафизика опыта. Книга I. Общий анализ опыта. Шедворт Ходжсон

совершенно иной ступени, нежели другие символы, которые, как я утверждал, в нем не ощущаются. Последние, будучи элементами, не принадлежащими (uialysandum), могут быть привнесены в него только извне, и если бы они были привнесены, это бы испортило анализ. Те, которые я сейчас упомянул, находясь, во всяком случае, в пределах анализа, могут восприниматься одним человеком и не восприниматься другим, или одним и тем же человеком в одно время и не восприниматься в другое, и, таким образом, принадлежа лишь к тому, что называется "личным уравнением", не витализируют анализ, а лишь указывают предел его действенности. Ведь если бы три субэлемента, высота тона, цвет и интенсивность, действительно различались в ноте C, то анализ, ложно исключающий их, был бы просто недостаточным и дефектным; он не искажал бы природу анализируемого. Но если бы мы ошибочно полагали, что нота C сразу же распознается и классифицируется как звук, а не просто слышится, мы бы ввели в анализ элементы, которые, будучи чуждыми ему, изменили бы наше представление о его реальной природе. Фактически, это означало бы предположение, что априорное представление о звуке или, во всяком случае, некая классификация, применимая к ощущениям, была предварительным условием для того, чтобы мы вообще услышали звук.

      Аналогично и с чувством усилия. Если бы оно было привнесено в качестве элемента в содержание простых восприятий, таких как восприятие ноты С, оно превратило бы это содержание в деятельность и тем самым спутало бы воспринимаемое содержание с актом или процессом его восприятия, который иногда содержит чувство усилия, а иногда нет.

      И если бы любая из этих вещей была сделана в любом простом или типичном случае, подобном данному, все наше представление о природе эмпирических единиц опыта было бы жизненно изменено. Первая ошибка была бы дефектом, относящимся только к нашему анализу; любая из последних была бы ошибкой, затрагивающей наше представление о природе анализируемой вещи. Поэтому важно отметить разницу в роде этих двух ошибок, если это ошибки.

      Я говорю "если это ошибки", потому что в субъективном анализе нет окончательного и общепризнанного теста на истинность. Именно анализ сам по себе является нашим конечным критерием. Субъективный эмпирик в философии, который отказывается отличать процесс от содержания, восприятие от восприятия, форму от материи, делимые от неразделимых элементов, опосредованное знание от непосредственного и так далее, не может быть ни осужден, ни убежден никаким процессом аргументации, поскольку не существует posita atqiie concessa, на которой может быть основан аргумент. Есть просто один анализ против другого. Поэтому только благодаря последовательности или противоречивости результатов, к которым он приводит, истинность одного анализа и ложность другого могут стать, с общего согласия, признанными и установленными.

      Следует упомянуть еще об одной сомнительной характеристике, относящейся к той же категории сомнений, что и высота, цвет и интенсивность, которую, соо�