Ботаники не сдаются. Янина Логвин

А почему же до сих пор не разобрался? Если бы ты был, как все, то не сидел бы сейчас с двумя хвостами по простейшим предметам и угрозой вылета! Как будто и сам простейшее! И чтоб ты знал, некоторым, – она, сморщив нос, оглядела меня косо с ног до головы, – всей жизни не хватит, чтобы до меня дорасти. – И постучала пальцем по моему лбу с намеком.

      – Но ты, Очкастик! Выбирай выражение!

      – А они у меня всегда заканчиваются, когда я вижу перед собой такую самовлюбленную квазиморду!

      – Квази…Чего?!

      – Ой!

      Глаза за очками внезапно оторопело раскрылись, и девчонка часто‑часто захлопала ресницами. Отступила опасливо на шажок назад.

      – Э‑э… Т‑то есть я не это хотела сказать! – снова странно улыбнулась, как напустивший в штаны Щелкунчик. – Точнее мордочку! Нет, не пойдет? Ладно, тогда мордашку. Мордусик? Неужели рыльце? – изумилась. – Что, снова не то? О! Няшку! Точно, самовлюбленную няшку! Нет, ну ты, Воробышек‑то, не наглей! Я же не знала, что ты такой капризный!

      Я стоял, не зная, что мне делать. То ли смеяться в голос, а то ли рычать от злости. Что вообще происходит? Такого чуда, как эта Зубрилка, в моей жизни еще не было.

      – Уфимцева, признайся, тебе что, жить надоело?!

      – Н‑нет, – она замотала головой. И, главное, искренне так. Вот смотришь и действительно веришь, что не надоело.

      – Тогда зачем ты всю эту лабуду с репетиторством придумала? Ведь это твоя затея, не отрицай!

      – Моя! – не стала отпираться мелочь. – Просто помочь хотела. Ты же меня спас! Вот и я решила спасти тебя от вылета из универа. Типо, око за око. Тьфу! – она виновато хохотнула. – То есть долг платежом красен и все такое.

      – Чего?!

      – Ну, ты ведь все равно Мерзлякину философию без подготовки не сдашь, – Уфимцева шмыгнула носом и пожала плечами. – Ведь не сдашь?

      И снова улыбнулась, как Щелкунчик.

      – Ваня, ты извини, что я тебя дураком обозвала. Я же говорила, что больше собак боюсь только злых парней. Да я вообще думала, что ты обрадуешься, а ты вдруг рассердился! В общем, ты не дурак, Ваня, ты только кажешься. А на самом деле… Ой! Эй! А ну, пусти, Воробышек! Ты что делаешь?!

      Все, с меня хватит! Я схватил девчонку за шиворот и поволок по коридору. Не хватало еще, чтобы какая‑то малявка надо мной потешалась!

      – Ты куда меня тащишь?

      – В «Три кита».

      – Зачем?

      – К фонтану.

      – Зачем?

      – Топить! – прорычал. – Надоела ты мне, Зубрилка! Лучше сразу от тебя избавиться, а то я уже и сам начинаю верить в судьбу!

      Мелочь возмутилась:

      – Между прочим, это ты меня нашел, а не я! Как миленький! Кто‑то вообще собирался меня не видеть!

      Я продолжал идти, и ноги девчонки уперлись в пол.

      – Э‑э‑эй, Воробышек! Ты с ума сошел?! Шуток не понимаешь?!

      Из аудитории вышел пожилой преподаватель истории и удивленно на нас уставился.

      – Молодые люди, что здесь происходит? – важно спросил. Наверняка это чудо, что у меня в руках, и у него в любимицах.

      Пришлось Уфимцеву отпустить и прижать к боку. Крепко, чтобы