Гнездо аиста. Юлия Лавряшина

беспечно отозвался:

      – А нету! Они вот на этом диване спят, он раскладывается. Так же место экономится! Маме нужно место, когда она дома роль разучивает. Здесь она от нас прячется, чтобы не мешали. Хотя мы же понимаем, Петька только…

      – А вы где разучиваете?

      – Мы? – Жоржик по-отцовски безудержно расхохотался. – А мы их вообще не разучиваем. Петьку только за ногу папа таскает в одном спектакле. Я в трех занят, но у меня слов мало… А если забываю, так я что-нибудь придумываю на ходу. А у Тоньки вообще слов нет… А вот и Тонька! – смутившись, воскликнул он. – Привет!

      Клим с интересом обернулся, ожидая увидеть юную копию Зины, однако дочь оказалась других кровей. У нее было широкое смуглое лицо с отчетливой ямочкой на подбородке и прямые черные волосы, очень коротко остриженные. Но несмотря на то, что каждая ее черта в отдельности казалась крупной и решительной, общее выражение складывалось задумчивым и даже несколько потерянным. Клим невольно оглянулся на портрет ее матери, чтобы сравнить, и услышал, как девочка вызывающе хмыкнула:

      – Я не на нее похожа. Я на бабушку… А вы – новый мамин поклонник?

      – Дура, что ли?! – Жоржик выпучил глаза и покрутил у виска пальцем. – Это же Клим Жильцов! Автор «Лягушки».

      «Вот и слава пришла», – с грустью подумал Клим фразой из театрального анекдота, заметив, как у девочки мгновенно изменилось лицо. Она будто сдернула вуальку возрастного недовольства миром и вся расцвела от радости.

      – Вы? Да? Ой! – заикаясь, пролепетала она. – А я не знала, что вы будете… Я бы пошла! Но я там не играю.

      – Не придумал я для тебя роль, – с раскаянием произнес Клим, и в самом деле почувствовав какую-то неловкость.

      – Ну, для меня! Для меня специально никто и писать не будет. Вы же для мамы писали…

      – Нет, не для мамы… То есть не для вашей мамы. Я вообще не особенно рассчитывал, что это когда-нибудь поставят.

      Жоржик с озадаченным видом заглянул снизу ему в лицо:

      – А тогда зачем писали?

      – Чтоб душу облегчить, – усмехнулся Клим. – Бывает так… Вот, например, долго злишься-злишься на кого-нибудь… потом шарахнешь тарелкой о стену! Вроде и полегчало.

      – Значит, это вы так разрядились? – взволнованно спросила Тоня. – Вот это я понимаю! А то для нас вечно только мамины ухажеры пишут!

      – Это бабушка их так называет, – фыркнув, весело вставил мальчик.

      – Влюбятся в нее и сочиняют всякую чушь!

      Почувствовав, как внутри что-то напряглось, Клим равнодушно спросил:

      – И часто в нее влюбляются?

      – Да постоянно! – с плохо скрываемой досадой ответила девочка и посмотрела на Клима так пристально, что он ощутимо почувствовал, сколько в ней отцовской крови.

      – Она же актриса! – опять вмешался Жоржик, приняв снисходительный взрослый тон. – Папа говорит, что так и должно быть.

      – Еще бы пьесы хорошие писали… Вот ваша «Лягушка» – что-то! А… – Тоня вдруг замялась и отвела глаза. – А как