Двойняшки для олигарха. Екатерина Аверина

не будет.

      Они что-то натворили. И только спокойным доверительным разговором я смогу понять не только последствия, но и разобраться в причине. Докопаться до сути сейчас важнее всего!

      – Идите сюда, – протягиваю им руки. Детки стоят на пороге комнаты, мнутся.

      – Мамочка, я кушать хочу, – жалостливо произносит Дима.

      – И я! – кивает Полина. – Очень сильно!

      – Угу, – подтверждает ее брат. – Очень! – говорит с выражением.

      Ох, артисты!

      – Идите-ка сюда! – продолжаю настаивать. Не свожу с них строгого взгляда.

      Дети ещё несколько секунд стоят молча. Я жду.

      – Сначала осмотр, потом еда! – заявляю безапелляционным тоном.

      Они ещё раз переглядываются. Алина кивает, Дима делает шаг вперёд.

      Сын подходит ко мне первым, за ним следом идёт его сестра. Оба нерешительны и очень переживают.

      – Можно? – тактично спрашиваю, дотрагиваясь до футболки с длинным рукавом. – Ты ведь понимаешь, что мне нужно тебя осмотреть, – заглядываю в глаза сына. Он взволнован.

      – Понимаю, – произносит с поникшими плечами. – Смотри, – хитринка в глазах.

      Поднимаю футболку, присматриваюсь. На животике сыпь. Раздеваю сына до пояса, то же самое проделываю с дочкой. Смотрю на них очень пристально. Изо всех сил стараюсь не засмеяться. Облегчение затапливает с головой.

      Медсестра в детском саду была права. Мои дети покрыты сыпью. Только вот сыпь эта не настоящая, а нарисованная! И как так медработник этого не поняла?

      Глава 7

      Юля

      – Что это такое? – поочередно смотрю в глаза своих детей.

      Смех рвется наружу. Кусаю изнутри губы, сдерживаю улыбку. В конце концов, подобные выходки нельзя поощрять!

      Стараюсь сильно на детей не давить. Они явно не просто так себя изрисовали. У каждой шалости есть свой подтекст.

      – Сыпь, – дружно пожимают плечами.

      – Угу, – киваю. – Только вот эта сыпь не настоящая, а игрушечная, – констатирую факт. – Вы понимаете, что очень сильно меня испугали? Что я отправилась с работы, все бросила и прибежала к вам? Понимаете это? – заглядываю в глаза детей. Они стыдливо опускают их в пол.

      Мне хочется ругаться. Смех перешёл в стадию раздражения. Я безумно устала и уже не представляю, как тащить все одной. Слишком много проблем навалилось… Слишком… Боюсь, что не осилю их все разгрести.

      – Мамочка, мы не хотели, – шмыгает носом Алина.

      – Нам было очень обидно, – поддакивает сестре Дима.

      – У всех завтра на праздник придут папы, – продолжает дочка.

      – Только у нас с Алиной папы нет! – топает ногой сын. – У всех есть папы! У всех! – говорит, не пряча своего горя, в глазах стоят слезы. – Одни мы… Беспапные!

      Слова детей острыми иглами врезаются в сердце. Оно обливается кровью за них.

      – Хорошие мои, – шепчу, раскрываю руки, желая обнять их. – Идите ко мне. Я вас очень люблю!

      Дети подходят ближе ко мне, мы крепко обнимаем друг друга. Я глажу