.

головой вниз, переброшенная через плечо. Прямо передо мной широкая мужская спина, обтянутая черной трикотажной тканью. Правда, перевернутая. Меня целомудренно удерживают за коленки, а не за зад, но я все равно краснею.

      – Извини, что не как жених невесту, но сама понимаешь, спина. Я, ты знаешь, не очень молодая росомаха, – говорит мужчина извиняющимся тоном и шагает по направлению к дому.

      – Не прибедняйтесь, – ворчу, цепляясь за его ремень. – Ходите вы довольно резво.

      Не вижу его лица, скорее слышу, как он улыбается.

      – Не тяни так сильно за ремень, детка, я потеряю штаны. Я немного сбросил в весе.

      – И за что мне тогда держаться? – недовольно бубню. – У меня не такой большой выбор.

      – Ни за что не держись, мы уже пришли, – он вносит меня в дом, спускается по ступенькам и сваливает на диван, стоящий в большой просторной комнате.

      – Можно и поаккуратнее, – продолжаю бубнить, переваливаясь на здоровую ногу, – ладно не как невесту, но и не как мешок с картошкой.

      – Ты есть хочешь, невеста? – не обращает внимания мой спаситель и кивает головой в сторону кухни. Она здесь же, на этом этаже, прямо по коридору. – Есть ветчина, помидоры сыр и лаваш. Можно сделать горячие бутерброды.

      Меня снова простреливает, только теперь уже в мозг. А что, если я поем, и Росомаха тоже объявит меня своей собственностью? Дичь, согласна, ну а белый платок на голову не дичь? Откуда я знаю, на кого распространяются местные обычаи?

      – Нет, спасибо, я не голодна, – отвечаю поспешно.

      – Ну может, чай? Сок? Кофе тебе не нужно, – смеряет меня оценивающим взглядом Росомаха.

      Мои глаза радостно вспыхивают, и тут же мгновенно тухнут.

      Пить тоже нельзя. Мадина четко сказала, ничего. Даже воду нельзя. А пить так хочется, будто я по пустыне неделю шла.

      Торопливо мотаю головой. Росомаха смотрит подозрительно, и я вообще отворачиваюсь. Пускай думает что хочет.

      – Ладно, давай свою связку.

      Мы вместе смотрим на мою грязную расцарапанную ногу.

      – Может, мне ее сначала помыть? – спрашиваю Росомаху. Он снова чешет затылок.

      – Да, не мешало бы. Давай я помогу тебе пройти в ванную. Как раз на руках кровь запекшуюся смоешь.

      Он вдруг замолкает ненадолго, разглядывая меня, а потом говорит странно сдавленным голосом.

      – Ты же совсем девчонка. Нужны они тебе, эти массажи?

      – Не ваше дело, – нахохливаюсь, сложив на груди руки, а сама замираю. Хоть бы не догадался, хоть бы не догадался…

      Росомаха задумчиво качает головой, продолжая меня разглядывать.

      – Отходить бы тебя лозиной, да некому, видимо. Но ты права, это не мое дело.

      Гордо молчу в ответ, и он протягивает руку.

      – Вставай, только ступай на пятку. Я потом перетяну и станет легче. Ты угадала, это не разрыв связок, ты их потянула.

      Он помогает мне подняться и ведет к лестнице на второй этаж. Всю дорогу наверх я размышляю, как буду мыться, стоя на одной ноге. Надеюсь, Росомаха не собирается мне помогать? А он будто мои мысли читает.

      – Вот