Останься со мной. Маргарита Дюжева

не сегодня. И не по телефону. Я не откладываю его, не боюсь, не жалею. Просто сейчас на него не способен.

      Смотрю на часы – времени почти семь. Все-таки пойду на работу. Нет смысла валяться просто так, все равно не засну.

      Но прежде, чем встать, я снова беру в руки телефон и отправляю брату сообщение «Ты как там? Все в порядке?». Я думаю, что он тоже вряд ли смог заснуть после вчерашнего…

      «К чему такие вопросы с утра пораньше? Тебе заняться нечем?»

      Дважды перечитываю сообщение, пытаясь сообразить, что это вообще такое. И только спустя минуту, мои уставшие звенящие мозги понимают, что написал я не Артуру, а рыжей беде. Так долго про нее думал, что на автомате отправил сообщение.

      Вот не олень ли?! Просто оленище!

      Сарказм есть, злости нет. Я внезапно понимаю, что рад такому повороту. Даже становится легче дышать. Укладываюсь поудобнее и пишу ей ответ:

      «Это было сообщение не для тебя»

      «Повторяешься, Барханов»

      Вспоминаю, что в прошлый раз именно такой отмаз использовал. Глупо, конечно получилось, но я не хочу завершать наше общение. Оно мне сейчас нужно. Только не в безличных сообщениях. Я хочу слышать ее голос.

      Поэтому звоню, гадая ответит или нет. Приходится ждать долго, и я уже скриплю зубами от досады, устав слушать длинные гудки, когда наконец раздается ее несчастное:

      – Ты оставишь меня в покое?

      У нее грустный голос, и у меня тут же что-то сжимается внутри:

      – Что случилось?

      – Все отлично, – хмыкает она.

      – Я же слышу.

      – Дем, я сказала, все у меня отлично, – шмыгает носом, опровергая свои же собственные слова, – по крайней мере было до того, как ты позвонил.

      – Лер-р-ра! – рычу ее имя, чувствуя, как оно раскатывается горечью по языку, – когда у тебя такой голос, обычно случается какая-то х… ерунда.

      Фыркает в трубку:

      – Просто неудачное свидание.

      Узел в животе становится туже. Я внезапно понимаю, что не могу ее представить на свидании с кем-то другим. От одной мысли, что кто-то прикасается к ней, целует, у меня темнеет в глазах и сжимаются кулаки.

      Уймись, придурок! Все! Просто уймись.

      Приходится напоминать самому себе, что в ее жизни я никто и звать меня никак. Просто бывший, у которого в последнее время моча в голову ударила.

      – Ты его убила? – мне даже хватает сил на вымученную шутку.

      – Почти, – выдает после некоторой заминки, а потом словно опомнившись припечатывает, – а, ты не боишься обанкротится после таких звонков?

      – В смысле?

      – Звонок с Мальдив нынче не дешев.

      Она ведь думает, что я на островах с Эльвирой.

      – Я дома.

      В трубке напряженное молчание, прерываемое лишь едва уловимыми вдохами на том конце. Я даже начинаю думать, что нас разъединили.

      – Лера?

      – Почему ты не улетел?

      Я бы мог сказать ей про обвал на объекте, про срочные дела и вообще придумать с десяток благородных и разумных причин, но вместо этого говорю правду:

      – Не захотел.

      Снова молчание. Я бы многое отдал за то, чтобы узнать, какие мысли бродят у нее