Я хочу твоего мужа. Маргарита Дюжева

Лене, что может быть свободна.

      Секретарь моего мужа дёргается и поднимает на меня откровенно испуганный взгляд.

      – Кира Андреевна? Какими судьбами?

      – Так хозяйка я здесь, – жестом обвожу помещение.

      – Ваше детище?

      – Мое, – не без гордости.

      – А я не знала…

      У нее на лице очень явно написано «знала бы – не пришла».

      – Все в порядке?

      Она только качает головой и с грустным вздохом отмахивается.

      – Хорошо. Устала просто. Отпросилась сегодня на прием к врачу, колено-то болит. Решила себя кофейком побаловать, а тут вы.

      – Не переживайте, мужу не скажу, – запираю губы невидимым ключиком и выбрасываю его за плечо.

      – Спасибо, Кира Андреевна, – она все-таки улыбается, – Тогда может составите компанию?

      – Почему бы и нет.

      Делаю знаки официантам, чтобы принесли мое любимое. Они все в курсе, что имбирный чай – моя слабость, поэтому через две мин передо мной уже стоит кружечка с ароматным и немного островатым напитком.

      – Как колено?

      – Да, ничего вроде. Прописали покой, мазь и хондропротекторы. Старость – не радость

      – Да какая там старость. Вы кого угодно за пояс заткнете. А уже как специалисту, вам вообще цены нет. Алексей всегда про вас отзывается исключительно с уважением.

      Она польщенно улыбается, но глаза все равно остаются грустными.

      – Увы. Молодые на пятки уже наступают. Ни ума большого, ни дисциплины, за то апломба и наглости хоть отбавляй. Мало того, что ошибка на ошибке, так еще и ответственность на других пытаются переложить.

      У меня екает. Сильно. Везде. И под коленями, и в сердце.

      – И кто же это так отличился?

      – Да есть персонажи, – уклончиво отвечает она.

      – Рассказывайте, Зинаида Степановна, не томите. Я хоть и не сотрудник фирмы, но очень радею за общее дело, да и подсказать что-нибудь со стороны смогу. Свежий взгляд, сами понимаете, – ласково улыбаюсь растерянной женщине, – Какие-то проблемы у Алексея?

      – Нет! Вы что! У него все как часы, я за каждой мелочью слежу.

      От сердца немного отлегает.

      – Это в другом отделе. Одна звезда накосячила, не подготовила вовремя документы. Фактически сделку сорвала, и вместо того, чтобы признаться – взяла и подставила всех.

      У меня нехорошие предчувствия:

      – Какой отдел?

      – У Андрея Михайловича завелась… бестолочь, – в сердцах звенит чашкой по блюдечку, – ходит только задницей крутит да на публику играет, а на деле видимость одна, а дальше пусто. Зато выговоры из-за нее всем помощникам дают. Представляете, после того как сделку еле спасли, высшее руководство собрало всех помощников и отчихвостило так, что с глаза друг другу смотреть стыдно. Позор! Простите за эмоции, Кира Андреевна. Не сдержалась.

      – Ничего. Я все понимаю. Я бы тоже не сдержалась, если бы меня незаслуженно отчитали.

      – Обидно очень. Столько лет безупречной работы, и из-за какой-то выскочки такое