Блудный папа для сорванца. Яна Невинная

я была рада возможности отойти на расстояние от Гриши. Оказалось, за долгие годы я не избавилась от чувств к нему: злость, обида, влечение… Я точно не была равнодушной, в отличие от него.

      Сидя за большим столом с нарядной скатертью со снеговиками, я беззастенчиво скользила взглядом по стройной мужской фигуре, пока он стоял ко мне спиной. Черкасову можно было напророчить расплату за разгульный, ночной образ жизни, но ничего в нем не показывало, что он злоупотребляет спиртным или чем-то похуже.

      Здоровый сильный мужчина в расцвете лет – и девушки у него всегда соответствующие статусу. Богатые, шикарные, идеальные. Не то что я…

      – Ты не ответила, – не отставал Черкасов, ловко переместившись с двумя кружками за стол и идя за третьей. – Что у вас произошло?

      – У нас? У нас всё в порядке, – пожала я плечами, косясь на край стола, где дымилась кружка чая для моего сына. – Кирюша уже поел и играет в своей комнате, – слишком поспешно объяснила я, прячась за большой белой кружкой с выпуклыми узорами в виде снежинок. Их приятно было теребить руками в попытке успокоиться.

      Черкасов окинул меня цепким взглядом, как будто видел насквозь, и отпил несколько глотков.

      – Есть особая причина, по которой ты прячешь от меня ребенка? И почему вы вообще живете у Суворовых?

      – Не думаю, что ты имеешь какое-то право спрашивать, – передернула я плечами, наблюдая, как Гриша пытается подступиться к жабе из теста, как будто решает, что ей в первую очередь отрезать.

      – Забавная зверушка, – усмехнулся он, лукаво взглянув на меня. –

      Грубить необязательно, Лиза. Я просто спросил. Мы же не враги? Можем общаться как старые знакомые, которые вместе будут отмечать Новый год в компании друзей?

      – Мы не вместе! – возразила я, и мне самой голос показался немного истеричным. – Но так вышло, что я пообещала сыну веселый праздник, и свое обещание я сдержу.

      «Даже если придется видеть тебя», – проговорила я про себя и уставилась в окно, где вовсю валил снег.

      – Я не намерен никому портить праздник, – тихо произнес он, вгрызаясь ровными белыми зубами в кусок пиццы. – Очень вкусно. Сами пекли?

      – Да. Спасибо, – машинально приняла я комплимент, вздыхая.

      – Мне вообще всё равно, будете ли вы там или нет со своей девушкой, – заявила я, решив, что много чести показывать Черкасову, что он меня как-то волнует.

      – Вот и славно, – коварно улыбнулся он, и я поняла, что совершенно не обманула его своим показным равнодушием.

      – Мама, мама! Ты видела, какой снежище?! – с радостным криком в кухню внезапно вбежал сынок и понесся в сторону окна, взгромоздившись на табуретку. Прилип носом к стеклу и смотрел с восторгом на большие хлопья, стремящиеся спрятать под собой всё окружающее пространство. Мир становился абсолютно белым.

      – Кирюш, поздоровайся с дядей Гришей, невежливо не говорить «здравствуйте», когда приходят в гости, – пожурила я сына, подбегая и подхватывая его, чтобы не упал.

      Сынок же боролся за самостоятельность