Ты не знаешь о дочери. Елена Безрукова

ничего тебе не предлагаю. Не перегибай, Рома. В конце концов, ведь это ты вернулся в мою жизнь, а не я в твою. Я работаю на твоего отца – так вышло – уже несколько лет, а ты только приехал. И почему же я должна куда-то вдруг уходить?

      – А чтобы тебе самой спокойнее было, – нагло заявил мужчина, глянув на меня взглядом, в котором плясали хорошо знакомые мне черти.

      Эта фраза означала, что Роман будет меня травить и цеплять, как в школе, ради своей забавы. Да уж, меня ждёт “прекрасное” времяпровождение в офисе… Не было печали, что называется.

      – И чё тебя вообще принесло сюда? – вырвалось у меня раньше, чем я успела об этом подумать.

      – Слышь, Рыжая, – нахмурился Роман. – Я, может, ещё у твоего величества должен спрашивать разрешения, куда мне перемещаться или не перемещаться?

      – Нет, конечно… Извини, – потупила я глаза. А потом снова подняла их и смело взглянула в его лицо, чтобы он понял, что сдаваться и убегать в страхе, поджав хвост, я не намерена. – Ты волен ехать куда хочешь… Но и я тоже. И я не стану ничего менять. Мне нужна эта работа. А если тебя не устраивает моё присутствие – поискать другое место можешь ты.

      – Да что ты говоришь, – передразнил он меня, и мне отчаянно захотелось залепить ему по ухмыляющейся, не до конца бритой роже.

      – А почему тебя так волнует, что я буду работать в компании твоего отца?

      – Совершенно не волнует, – ответил он. – Просто ты сама по себе меня бесишь.

      – Почему? – спросила я. – Ведь всё в прошлом, не так ли?

      – Конечно в прошлом, – равнодушно отозвался он. – Но ты забыла, как ты себя повела? Мне неприятно с тобой даже в этой машине находиться, ясно? А как ты собираешься работать на одной территории?

      Слушать его было очень обидно, снова ком в горле встал. Но ведь он любил меня… Когда-то. Мы ложились с ним в одну постель. Он когда-то даже признавался мне в любви… Хотя бы из уважения к прошлому мог бы не оскорблять меня с самой первой встречи… Но я слишком много хочу от Питерского, судя по всему.

      Как был хамом и грубияном, так им и остался.

      – Обыкновенно, – пожала плечами я,\взяв себя в руки. Я не стану при нём плакать и унижаться, как это было в гимназии. Да, это будет для меня испытанием, но мы ведь не в детском саду, чтобы не иметь возможности справиться со своими эмоциями и хотелками. Или “нехотелками”. – Брать и работать. Тебя ведь никто не заставляет со мной общаться, правда же?

      – Ещё бы заставили, – хмыкнул он. – Тем более тебе есть с кем общаться… Как, впрочем, и всегда было. Всегда находился тот, кто тебе сопли утрёт. Да, Рыжая?

      Я снова подняла на него глаза. Это был камень в огород Виктора. Но Рома несправедлив к нему. Ладно он обижает меня, но зачем он так некрасиво говорит о друге собственного отца?

      9.

      – Не нужно так пренебрежительно высказываться о Викторе Петровиче, – сказала я ему, чувствуя, как меня просто начинает трясти от злости. Чёрт побери этого Рому! Принесла нелёгкая… – Он тебе ничего плохого не сделал.

      – Как и тебе, да?

      – Мне… И мне ничего плохого тоже. А какая тебе, Рома, разница,