Свадьба. В плену любви. Любовь Попова

рвалась к нему, так чего так легко передо мной ноги раздвинула? Плохо трахается Андрюшка? Вот на этой фотке он особенно бесит, и совсем не потому, что обнимает Асю, словно она ему принадлежит. Гуляй, Вася, – случайно роняю рамку с фотографией.

      – Демьян! Ты что творишь?!

      – На краю стояла. Задел случайно.

      Ася хватает веник и садится на корточки, поднимая рамку и убирая осколки. Все еще в свадебном платье, с растекшейся тушью. Сажусь рядом.

      – Давай, помогу.

      – Да ты уже помог, – дергает рамку на себя, но я не отдаю. – Не отмоешься теперь.

      – И что это значит? – дергаю сильнее, и Ася вскрикивает. На пальце кровь. Она машинально обтирает об свое белое платье. Дурында. – Ну, и отлично, теперь его придется выкинуть. Мне оно, кстати, не нравится.

      – А мне нравится.

      – Не твой стиль.

      – А какой мой, а? Простыня и твоя сперма коркой? – трясет пальцем, но я хватаю руку и палец в рот беру, ощущая соленый вкус крови. Знакомой дико.

      – Тоже мне, Эдвард Каллен, отдай, – отпускаю, рву ее платье и обворачиваю палец. – Поехали, я уже не могу тут находиться.

      – А куда, хочу спросить?

      – А куда вы там с Ремезовым планировали?

      – Мы планировали сесть в самолет, а ты, мало того, что опять лишил меня мечты, так еще и опозорил меня.

      – Я тебя не насиловал.

      – Ты мог хотя бы закрыть дверь. Это не смешно, – кричит она, когда ржу, запрокинув голову. – Уезжай, я тут останусь.

      – Ну, уж нет. Сегодня ты едешь со мной.

      – Если ты рассчитываешь на брачную ночь, то спрячь своего питона. Брак у нас фиктивный.

      – Да я понял, понял, но уедем мы, все равно, вместе, как положено молодоженам. Или мне как гостям объяснить? За шампанским поехал?

      Она кусает губу в задумчивости.

      – Ладно, жди тут, возьму сумку.

      Сесть в самолет. Лишил мечты. Неужели Ремезов за пять лет так и не свозил ее на море? Вот же жмот. А отец? Не отпускал свою жертву заграницу? Да даже в Сочи уже можно было смотаться.

      Двигаюсь к выходу, когда замечаю мать Аси. Она выглядит лучше, чем пять лет назад. Прическа другая, макияж, одежда. Если присмотреться, то можно примерно понять, как будет смотреться Ася лет через двадцать.

      – Галина Михайловна, Ася говорила что-то… О том?

      – Ни разу, – вздыхает женщина, смотря на то, как ее муж общается с гостями. – Я много раз хотела с ней поговорить, но она все отмахивалась, говорила, что забыла. А сегодня я поняла, что… Да и ты…

      – И я.

      – Ася всегда была самой сильной. Она, знаешь, родилась с гипоксией, думали, не выживет, а нет, выкарабкалась, всегда за жизнь цеплялась. Не обижай ее.

      – Мне кажется, она и не даст себя обидеть.

      – Это да. Но последний год она готовила диплом. Что-то связанное с жертвами насилия. Свадьба отвлекла ее, конечно, но думаю, теперь она вернется к своим поискам.

      – Поискам? Чего?

      – Его. Она со мной не говорила на эту тему, но я слышала кое-что…

      – Мам, тебя там Ириша зовет, – самое главное мать Аси, конечно, не успевает сказать.