Свадьба. В плену любви. Любовь Попова

я не могу вас развести. Должно по закону хотя бы тридцать дней пройти.

      – Глупость какая, мне папа сказал…

      – Я честно не знаю, о чем ваш отец договаривался с Мариной, но сегодня утром она ускакала в Турцию. Горячая путевка, или вроде того. Она может, наверное, нарушать правила, но я обычный работник. Подписать не могу, мне потом такой штраф прилетит, или уголовное наказание. Вы сейчас заполняете заявление, а через месяц приходите.

      У меня ком в горле скапливается, грудь от обиды распирает.

      – Ну, мы же пришли, чтобы…

      – Девушка, я извиняюсь, но, правда, не могу, не положено так быстро.

      – Демьян! Ну, что ты молчишь?!

      – Ну, ты же слышала? Не положено, – встает он, забирая и мой паспорт в том числе. А меня просто колотит от негодования.

      – Ты издеваешься?! Ты же мечтал об этом, а теперь такой спокойный!

      – Девушка, у меня там очередь.

      – Ась, не истери, ну, придем через месяц.

      – Да не хочу я тебя видеть больше, как ты не поймешь! Я хотела, чтобы все закончилось. Прямо тут закончилось! – слезы градом, в груди болит, а тело дрожит. Как же обидно! Как же невыносимо! Я же хотела, чтобы все… Раз, и все. Быть выше обиды, которую вызвали его слова. Чтобы легко было. Чтобы попрощаться с улыбкой. А потом однажды встретиться, как добрые знакомые.

      Демьян пытается меня обнять, но так только хуже.

      – Не трогай меня!

      – Простите ее. Распереживалась. Спасибо.

      – Стой! – не даю себя увести. – А мы можем по отдельности прийти через месяц. А то Демьяну ехать надо. Он работает в другой стране.

      – А можно за меня не говорить? – цедит этот придурок сквозь зубы.

      – Да отстань! Ну, что? Можно?

      – Да в принципе, да, можете прийти по отдельности, но свидетельство я смогу оформить только после второй подписи.

      – Ну, ничего, я потом заберу и по почте ему вышлю. Спасибо! – никогда еще мое спасибо человеку не звучало так грубо. Мне стыдно за свое поведение, но жжет горло, и губы все еще дрожат. Поскорее уйти отсюда, поскорее распрощаться с Демьяном.

      Мы оказываемся на улице, где я сразу шагаю в сторону остановки. Можно зайти к родителям, но сейчас состояние у меня разрушительное. Лучше в Москву, лучше заняться чем-то полезным.

      – Да, Ася, ну, куда ты бежишь?!

      – Подальше от тебя! Почему ты такой спокойный?!

      – Потому что повода для волнения нет, месяцем раньше, месяцем позже.

      – Все, пока.

      – Да стой ты, психованная, – хватает он меня, к себе разворачивает. Втягивает в эту бесконечную бездну, от которой спасения нет. – Почему?

      – Что почему?

      – Почему ты с ним не спала?

      – Это все, что тебя волнует, – хочу вырваться, но он только крепче вжимает руки в мои плечи. Больно делает. Но от этой боли в груди сердце словно мягким пледом укрывается. И тепло ему. И хорошо ему. И мозг начинает накручивать, что, может, он ошибся, может, там за маской боли и похоти есть хоть уголек любви? А я бы его разожгла, я бы на него подула. Ну, почему, ну, почему не�