Ненастоящая любовь. Маша Малиновская

м средоточием науки и знаний. Во что бы то ни стало я захотела, чтобы именно Московский Государственный университет имени Михаила Васильевича Ломоносова стал моей альма матер. Подготовке я посвятила всю себя, и таки смогла поступить! Помню, как месяц назад с предыханием вошла в эти ворота уже как студентка. Аж голова кружилась от эмоций и восторга.

      Я представляла, как буду учиться у лучших преподавателей страны, напитываться знаниями, как мне будут доступны передовые мировые научные данные, практика, экспедиции, как обзаведусь друзьями-единомышленниками.

      Сложилось со всем, кроме последнего. Тут вышла осечка. Это вызвало разочарование, но не сказать, что сильное. В конце концов, я учиться сюда пришла, а не развлекаться со сверстниками. Тем более, что всё-таки приятельницу я себе нашла. Она тоже нацелена на учёбу, а не пустую болтовню.

      Но одно дело не найти друзей, и совсем другое, когда над тобой начинают смеяться и открыто издеваться. В школе меня просто игнорировали, а вот в университете начался ад… И теперь я подхожу к воротам университета с ознобом уже совсем не по причине приятного возбуждения перед получением знаний.

      Они стоят возле парковки. Параллельная группа. Стоят и смотрят на меня, уже готовя свои мерзкие шуточки. Будто специально меня тут каждое утро и ждут.

      Мне просто нужно пройти мимо, не обращая на них внимания. Они придурки. Идиоты. Вот всё, что нужно знать и помнить.

      – И кто это тут у нас? – первым чванливо выкрикивает Баганов. Отвратительный тупой тип. Мерзкий и неприятный. Как вообще такое проникло в МГУ?

      Просто иди, Кира. Полторы сотни шагов и ты скроешься за дверью, а там лестница и спасительная аудитория.

      – Эй, морковка, – басит его друг. Такое же дарование природы. – ты разве не знаешь, что не здороваться – невежливо?

      Кто бы говорил о вежливости. Стая приматов.

      Сердце начинает грохотать, когда приходится приблизиться к ним. Чувствую, как в пальцах появляется характерное покалывание, и я сильнее сжимаю лямку рюкзака на плече.

      Просто пройти мимо. Будто и нет их.

      Но это случается. Снова происходит. Каждый раз с вариациями, но с завидной регулярностью.

      Арина и Настя – две сестры-близняшки из этой же гнилой тусовки вдруг решают перейти на другую сторону дорожки и совсем “невзначай” цепляют меня.

      А дальше всё происходит по инерции. Шаг, ускоренный толчком в спину, получается неуклюжим, носок ботинка одной ноги цепляется за другую, и я, споткнувшись, приземляюсь на одно колено.

      Больно. Аж по бедру разряд тока бежит – так коленкой стукнулась об асфальт. Остаётся надеяться, что колготки не порвала.

      Но самое неприятное, что моя сумка падает с плеча и являет всему миру своё содержимое. Пенал, блокнот, наушники, блеск для губ и пачка фломастеров рассыпаются прямо у ног придурочной компании, которые стоят и просто ржут.

      Ненавижу их.

      Собрав волю в кулак, я начинаю молча складывать всё обратно в сумку. Отвечать им что-то просто бесполезно. Только и ждут этого, чтобы поглумиться ещё больше.

      – Смотри, морковка, тут твои фломастеры, – говорит Баганов и демонстративно наступает своим грязным ботинком на пачку моих новеньких двухсторонних маркеров для скретчинга. Мне их мама из командировки привезла.

      Раздаётся хруст, отдающий у меня где-то глубоко внутри. Я, глубоко вздохнув и изо всех сил сдерживая непрошенные слёзы, которых эти гады только и ждут, поднимаюсь и подхожу, чтобы поднять свои фломастеры. Но этот идиот идёт дальше и вдруг резко наступает на мой шарф, когда я наклоняюсь.

      Рефлекторно дёрнувшись, я теряю равновесие и падаю прямо перед ним, больно ударившись всё той же коленкой и ладонями о грубый асфальт. Вскрик от неожиданности сдержать не удаётся.

      Кажется, я на пределе. Нижняя губа начинает дрожать, и чувствую, что вот-вот расплачусь от бессилия.

      Обида жжётся. За что они так со мною? Я им ничего не сделала.

      Но тут мой обидчик резко отшатывается от сильного тычка в плечо. Рядом со мной оказываются двое парней. Они оба с четвёртого курса, известные в университете личности – Семён Радич и… тот, кто я бы меньше всего хотела, чтобы видел моё жуткое унижение…

      2

      Марк

      Шакалы. Настоящие. Нашли слабого и травят. Мы тоже не идеальны, всякое бывало. Но толпой пацанов девчонку так кошмарить – это дно.

      Пульс учащается. В пальцах покалывает. Меня пробирает злостью до самых костей от вида того, как эти обезьяны глумятся над слабым.

      – Ты чё! – пырхает Баганов, когда толкаю его в плечо. Его сраную рожу я сразу узнал. Чмырь.

      Но оступается и напарывается на Сёму, который негромко, но коротко и ясно говорит ему:

      – Уёбывай.

      Придурку требуется пара секунд, чтобы осознать, с кем он сейчас разговаривает, и что вступать в полемику совсем не стоит.

      Скрипнув зубами, он кивает своей компании, и они молча сваливают.

      Чувствую,