Фигуры памяти. Маргарита Пальшина

гостиной, и кружились, как на балах. Анне весной исполнится десять, Тане – восемь. Долгожданного брата мама носила под сердцем – тоже родится весенним. Осенью той торопили весну.

      – Вы не находите, поутру будто пахнет апрелем?

      – Иней тает на палой листве. Запах терпкий и прелый.

      – Мне капелью вчера почудился дождь.

      – Вот наважденье! Октябрь на дворе.

      Мечтали и ждали солнечных дней. Примеряли весны обещанья, как бальные платья. Сестрёнок готовили к petit-jeux9. Лёгкие роли – заучи наизусть и будь счастлива. Игрушечные золочёные клетки салонов, где щебечут довольные птички. Изображали не жертв, не героев, персонажи спектаклей лучились, как смех. В сказ тёмных ветров на просторах трагедий не верил никто. Далёкое не пугает: если и сбудется, то с кем-то другим.

      – Все под Богом ходим, – предостерегала их маменька.

      Но молились светло. К ночи расходились по спальням, свечки к груди прижимая. Анна чуть ниже держала свечу, верила: солнечное сплетение – место, где обитает душа. Когда переживаешь о чём-то или волнуешься сильно, болит и трепещет именно там.

      «Мирен сон и безмятежен даруй…»10. Может, молитва моя не нужна? Свет проникает в меня, понимает без слов?

      – Ты всё ярче сияешь, – улыбался отец, – храни тебя Бог.

      Анна чувствовала: космос рос у неё внутри, словно носила в себе живое дыхание неба. С первыми заморозками и вовсе сон потеряла, смотрела на звёзды и думала: там живёт Бог. Днём солнце на всех, ночью всякий молится о себе. Почему звёзд так много? Неужели каждой свечке, зажжённой в часы вечерних молитв, звезда предназначена? Неужели Бог видит нас всех? Входит в тёмную комнату неба и смотрит оттуда на наши земные свечи. Что же станется с нами, когда ему надоест?

      Ничто настигает внезапно. Так осенняя ночь пожирает день, и город беспомощно щурится лампадами окон.

      Ночью чёрное солнце приснилось. Проснулась, как от удара. Портик обрушился осколками камня. Голубь присел – и сорвался прямиком под колёса запоздалой пролётки. Как же так, птица пала, а должна бы взлететь?

      Анна выбежала на улицу босиком и в исподнем. Голубь бился ещё, мостовая межбулыжными ртами пила его кровь. Кровь дымилась и в свете газовых фонарей мерещилась голубой. Анна дрожала над ним на ветру и плакала. Небо изморосью оседало на горящие щёки. И казалось, утекло много дней прежде, чем выбежали вслед за ней домашние голоса.

      – Дурной знак! – мама скрестила руки на животе.

      – Пропащий, лучше бы кошка съела, – сестрёнка не плакала.

      – В дом ступайте! Кто ж по улицам бегает в неглиже? – плед накинул на плечи отец.

      Но согреться Анна уже не могла. Космос лопнул, как тщедушное тельце. Птичьи перья и потроха схоронила в земле у оградки во внутреннем дворике.

      Зимой хоронили братишку – уже за оградкой. И кладбищенская земля леденела в руках. Не отпевали. Оплакали восковыми

9

светские игры (фр.)

10

слова молитвы святого Иоанна Златоуста на сон грядущий