Фигуры памяти. Маргарита Пальшина

явился художник, так, чей-то знакомый, выехали компанией друзей на пленэр. С Финского залива дул сильный ветер, песок со снежной крупой оседал на холсте, белила замёрзли. Пили водку, чтобы согреться. Руки у него были в масле. Я рюмку ему подносила и плакала. Он не выдержал то ли слёз, то ли ветра, снял недописанный холст с мольберта.

      – Дарю. А ты можешь так? Кто вообще захочет читать твою сценарную клинопись. На кино не сошёлся свет. Пиши прозу. Выложишь в интернет – прочитают, снимут своё кино в голове, как это бывает, когда читаешь что-нибудь настоящее…

      Весной художник уехал в Москву. Я промаялась лето и – следом. Собирать из ярких осенних листьев букеты, чтобы украсить подаренный мне пейзаж с голыми, неестественно чёрными стволами деревьев.

      Петербург и Москва ведут давний спор мироощущений: экзистенциалиста и фаталиста.

      В Петербурге случайно всё, как фиванские сфинксы над ледяной Невой. Если долго смотреть им в глаза, заразишься их безмятежностью, растворишься в спасительной синеве запределья. Ветер срывает покровы и маски, чувствуешь себя обнажённым никем, не вкусившим от Древа познания. Но изгнанье уж слышится в посвисте ветра. Питерский сплин. Городские пространства грозно, как боги, взирают в душу странника железными рыцарями на вздыбленных конях. Но тех, кто способен жить в пустоте, без сожалений о завтра-вчера, ничто не пугает. Петербург – город смелых. Трагический город в близкие отношения вступает лишь с тем, кто не ждёт ничего от него взамен. А тех, кто, как я, надеется на «город возможностей», в Москву изгоняет.

      Москва – город сильных. Здесь учишься преодолевать силу трения: падаешь и встаёшь, бьёшься и добиваешься. Здесь каждый есть то, что он делает. Исторически так сложилось: Москва – город купцов и ремесленников. Город ролей и предназначений. Карнавал, где носят «профессиональные» маски: менеджер, писатель, врач, художник, программист, полицейский, учитель, архитектор, продавец, дизайнер… Вечный двигатель великих дел: либо пробуешь силы снова и снова, либо сдаёшься и уезжаешь навсегда. Словом, Москва – это город героев с судьбой и дорогой. Третий Рим, город-фатум. В вечном городе ничто не случайно: жизнь – сценарий, и не актёрам править его.

      Мама играла на сцене, у меня же жизнь, как у римлян, превратилась в театр, а точнее – в его закулисье. Постановка личности: хочешь выйти в софитов свет – выбери жизнь не по книгам, сыграй её без суфлёра. Мечтала им всем доказать, что нашла мастера. В себе. Бежала из провинции в столицу, затем в другую, чтобы избавиться от тени известных родителей. А очутилась в мире безымянных писателей-призраков. Признание мимолётно: никто никогда и никем не восхищается искренне. Лучше бы первая пьеса моя провалилась! Могла бы художником стать или, как ты, врачом. И не писать романов.

      Поздно. Когда главный герой истории уходит, она замирает на полуслове, без героя разваливается сюжет, и начинается не существование – бытие обывателя. Безвременье. Без вдохновения –