Люби сильнее. Елена Тодорова

ты мне сейчас напоминаешь. Очень сильно.

      – Кого?

      – Потом расскажу, – загадочным и самодовольным тоном выдает он.

      – Ох, папа!!!

      – И каков ответ дал Ярослав? – продолжает забавляться.

      – Откуда ты знаешь, что я с ним разговаривала?

      – Хм, наверное, у тебя это на лице написано.

      – Очень смешно, – фыркаю и проталкиваюсь в сторону кухни.

      Бросившись к холодильнику, достаю кусок свинины. Если замариную сейчас, успеет напитаться.

      Приправы, чеснок… Что еще?

      – Вижу, что согласился, – продолжает размышлять папа.

      – Как понял?

      – Ты ринулась готовить ужин.

      – Я… Я и так часто готовлю, – почему-то хочется оправдаться. – Ну, не встречать же его за пустым столом.

      – Конечно, – соглашается крайне спокойно.

      Скрещивает руки на груди, да так и замирает. Внимательно наблюдает за тем, как я делаю надрезы в вырезке, шпигую ее и натираю специями. Мягкая улыбка с лица не сходит, но глаза выдают напряжение.

      А во мне и без того все еще бушуют эмоции. Закончив с мясом, вымываю руки и, упершись бедрами в столешницу, поднимаю на него взгляд.

      – Что?

      Не привыкла ходить кругами. Обычно с папой все в открытую обсуждаем. Хотя сегодня… Мне не хочется делиться.

      – Все нормально?

      – Да. Прекрасно!

      – Ты довольна?

      – Да, – этого скрывать не стану. – Он разговаривал со мной. Ну, почти… Пару предложений выбила, – смеюсь, потому что папа тоже смеется. Только грудь так сильно стискивает, понимаю, что вот-вот разрыдаюсь. – Он… – голос срывается.

      И я сдаюсь. Быстро пересекаю кухню. Папа с готовностью встречает и прижимает меня к груди. Ласково гладит по голове.

      – Ш-ш-ш, принцесса, – шепчет, потому как я уже плачу.

      – Я… Я так счастлива… Только от того, что он вернулся! Только от этого! – никак не могу перемолоть все эти эмоции вхолостую. – Почему ты молчишь? Волнуешься? Ты же на него не злишься?

      – Волнуюсь, да, – вздыхает, крепче стискивая. – Не злюсь.

      На самом деле я знаю, чего ему это стоит.

      – Простил? – уверена, что понимает, о чем спрашиваю. Это не связано напрямую с бункером. За то, что Яр позвал меня туда, никто «собак» на него не навешивал. В том, что застряли там, мы оба виноваты. – Простил?

      Чувствую, как папин подбородок трется об мою макушку – кивает.

      – Кому-то другому бы не простил.

      – Знаю, – шепчу, не скрывая облегчения. – Не волнуйся. Больше мы не раним друг друга. Все под контролем.

      Под контролем? Относительно этого никакой убежденности не испытываю. Да Боже, я внаглую вру! Когда такое было? Просто… Больше не хочу слушать предостережения. От них я тоже устала!

      Еще вчера думала, что смогу держать разумную дистанцию… Это решение жгло меня полночи. Еще острее распалилось после утренней встречи. А только что оно прямо внутри меня взорвалось, зафонило безумным эхом и осыпалось пеплом.

      В прошлом я прислушивалась к мнению специалистов. Оттолкнула