Любовь. Роман + Юлька. Юлия Крынская

тоже заделаюсь в прогульщики сегодня.

      – Дурной пример заразителен? – оборачиваюсь, чтобы вновь взглянуть в его красивое лицо. Широкие скулы, брови вразлёт. Не парень, а картинка.

      – Нет. Просто девчонка мне одна понравилась, – подмигивает Роман. – И – искушение.

      К щекам приливает кровь, язык прилипает к нёбу. Не знаю, чем ответить. Роман срывается с места с криком:

      – Вот шаложопая!

      Несусь за Романом к горке. Теперь Вика приземляется к нему на руки. Рома, держа мою сестру на вытянутых руках, встряхивает её:

      – Почему Юлю не слушаешь?

      Вика похожа сейчас на шкодливого котёнка. Шапка с ушками сползла на лоб, тёмные косички растрепались, глаза горят озорным огнём. Сестра бойко отвечает вопросом на вопрос:

      – Ты кто?

      – Роман.

      – Пузан! – тут же придумывает Вика рифму.

      – Ничего я не пузан, – Роман ставит Вику на землю. – У меня знаешь какой пресс!

      – Ты думаешь, она знает, что это такое? – меня разбирает смех.

      – Знаю, – обижается Вика. – Это кубики такие. Только они на животе. У папы тоже есть.

      При воспоминании о кубиках Кира сникаю. Он любит расхаживать по квартире в одних спортивках. Его навязчивая идея, что детей надо обнимать тринадцать раз в день, скоро доведёт меня или до безумия, или до преступления. Вчера утром готовила омлет, а он подкрался, обнял меня, прижимаясь этими самыми кубиками и жарко прошептал на ухо: «Раз!» Если Вику он обнимает, как своего ребёнка, то меня так, как раньше маму обнимал.

      – У, какая ты продвинутая! – заигрывает Роман с Викой. – А мороженое сможешь шоколадное от крем-брюле отличить?

      – Смогу, я бруле не люблю.

      – Тогда приглашаю вас с Юлей в кафешку. Я угощаю.

      – Ей обедать скоро, – достаю телефон. – И нам Кир сказал не уходить со двора.

      – Кир?

      – Это мой… Наш папа, – мне не хочется лишних вопросов. Про мать Роман больше не спрашивает, про Кира тоже не стоит рассказывать. Это только моя боль. Никогда не делилась ею, не стоит и начинать.

      – Кафешка за углом, Юль! Пышки, мороженое.

      – А для пресса не вредно? – усмехаюсь я.

      – Я буду просто чай. – Ямочки снова проступают на щеках Романа, и я сдаюсь.

      – Пышки, пышки, пышки! – скачет Вика.

      – Так и быть! – Беру сестру за руку.

      Мы успеваем лишь дойти до угла нашего дома, а я уже знаю, чьи шаги гремят за спиной. Кир хватает Вику на руки и смотрит то на меня, то на Романа. Крылья носа отчима хищно вздрагивают.

      – Кто разрешил уходить со двора?

      – Мы замёрзли… – оправдываюсь, но Роман обрывает меня на полуслове:

      – А вам не кажется, что Юля уже достаточно взрослая?

      – Не кажется! – Кир кусает губы. Он ниже Романа, но не думаю, что уступает ему в силе. – И вообще, молодой человек, держитесь подальше от моей дочери.

      – На младшую я не претендую, а старшая…

      – Ты не услышал меня? – Кир суёт мне Вику в руки и наступает на Романа.

      Тот стоит, как скала.

      – Я