Игрушка для генерала. Ульяна Соболева

словно прикасаясь к нему. Но нельзя. Никто не должен знать мою тайну. Засмеялась, глядя на свое отражение – ты можешь только мечтать увидеть его вблизи, а прикасаться такой, как ты, к нему не положено. За это тебе отрубят пальцы, как одному из изгоев, когда посмел тронуть Филина…точнее, схватить за плащ.

      Мне исполнилось семнадцать, и я уже отдавала себе отчет в том, что именно я чувствовала к НЕМУ. Нас учили тому, что значит секс, и как можно его использовать против врага. Мы идеальные машины для исполнения чужих желаний, и секс – это средство достижения цели. Но нам всем запрещалось пробовать это на практике только после того, как нас изберут, мы могли получить задание, где, возможно, пригодились бы все познания в этой области. Для этого наши тела должны быть целомудренными. Кто знает на какое задание мы можем попасть и может пригодиться наша девственность.

      Я изучала свое тело и покрывалась мурашками от тех сумасшедших фантазий, которые взрывали мне мозг… в них я неизменно соблазняла только одного мужчину, и он хотел меня. Это так называется – хотеть. Только ни на одном из уроков не говорилось о том, что мы тоже можем желать кого-то, это даже не подразумевалось. Мы – будущие агенты – не имеем возможности чувствовать, мы можем только играть для тех, кому предназначены наши способности. Если цель нужно достичь с помощью секса, мы обязаны использовать и этот метод. Научиться распознавать желание в глазах, дыхании, жестах, и играть ответную реакцию до получения результата. Уметь удовлетворить любыми способами. Когда я смотрела на Владимира….когда вспоминала его синие глаза, идеально красивое лицо, четкие скулы, чувственный рот в слегка презрительной усмешке, я видела в себе признаки этого самого желания, дикой жажды на грани с одержимостью, и понимала, насколько я ненормальная, если могу ХОТЕТЬ недостижимое, недоступное никогда для жалкого убогого, с номером вместо имени. Он не то, что не прикоснется ко мне, он даже не посмотрит в мою сторону, а если и посмотрит, то это убьет меня на месте…мне так казалось. И самое дикое – я могла бы умереть за взгляд, подаренный лично мне.

      Захотелось разбить зеркало, зачем мне видеть свое отражение, если там тоже ничто. Мне исполнится восемнадцать и, если буду избрана я получу первое задание. Возможно, я больше никогда не увижу генерала.

      Глава 4

      Я отдала ТР17 свой ужин, шоколадный пудинг, чтобы поменяться местами в шеренге и стоять с краю. В прошлом году я сделала то же самое с АЛ23. И сейчас стояла с ровной спиной, вздернув подбородок, в ожидании, когда откроются ворота сектора и все повернут головы, чтобы встретить военных.

      Мне казалось, что я ослепну. Но я готова была лишиться зрения. Возможно, даже на солнце не так больно смотреть, как на него. Солнце и на десятую долю не так красиво, но также убийственно и опасно, если приблизиться слишком близко – можно сгореть, и я горела. Я пылала, как факел, как мотылек, который уже приблизился к огню настолько, что крылышки занялись пламенем. Каждый тяжелый шаг массивных сапог заставляет