Между нами (любовь) война. Екатерина Аверина

больно – терять семью! Ни дом, ни вечно скандалящие уже хер знает сколько лет мать с отцом не были той точкой опоры, которая была мне нужна по мнению родителя. Моей точкой опоры были вот эти трое чертей: Тарасов, Грановский и Коптель.

      – А ты? – поворачиваю голову к Михе.

      Все молчат. Мне тоже сказать больше нечего. Я сюда приехал, чтобы обозначить своё решение и провести время с Лизой.

      – Пусти, – толкаю Миху плечом.

      Назар решает меня остановить, дёрнув за капюшон. Выкручиваюсь, толкаю Ваньку вбок. От неожиданности он отскакивает, освобождая мне пространство для очередного манёвра. Схватив Грановского за куртку, бью коленом в живот. Резко выдохнув, он разгибается и всаживает мне кулак в скулу. Ловлю момент, перехватываю его руку и жёстко заламываю в болевой, нагибая Назара на спинку скамейки на трибуне.

      – Я тебе сказал, – тяжело дышу ему в ухо, – не трогай меня! Я больше не с вами. Сам по себе!

      Давлю на сустав сильнее. Грановский сипит. Это очень больно, я знаю.

      – Хватит! – нас растаскивает Тарасов.

      Сплёвываю под ноги и, оттолкнув Миху, выхожу на лёд. Лиза смотрит на меня застывшим взволнованным взглядом. Новенький плавно касается её подбородка, привлекая внимание. Мне ему тоже хочется что-то сломать. Например, охреневшие пальцы! По одному и без наркоза.

      Лиза Бондареву улыбается, но это смахивает на отписку, нежели на что-то милое и только для него.

      У меня не получается двигаться к ним так быстро, как хочется. Приходится напрягать ноги и всё время держать равновесие, чтобы не рухнуть на потеху окружающим. Вздохнув, Зайка сама едет ко мне. Раскрываю руки и ловлю её за талию.

      – Привет, – шепчу, позволяя себе тонуть в синеве её глаз, наполненных беспокойством. Вдыхаю свежесть её духов и холодной кожи. А пальцы тёплые. Двигаются по моей щеке в месте удара. Так приятно, глаза закрываются.

      – Беркут, руки убери, – требует Новенький, обламывая мне весь кайф и взрывая внутри ещё одну бомбу с раздражением.

      Лиза вздрагивает и сама требовательно пытается отстранить мои ладони. Убираю руки. Я сейчас не в том положении, чтобы снова на неё давить. А ещё я замечаю то, что не видит Илья, потому что знаю Зайчонка лучше. Она сегодня растерянная и драку явно видела, но не полезла с нами ругаться.

      Вряд ли это потому, что с ней Бондарев.

      – Прости меня за тот поцелуй, – говорю, что считаю нужным. У Ильи брови ползут вверх.

      Не сказала она тебе, да? А это потому, что ты ей никто, чел.

      – Ты чего такая потерянная сегодня? – всем своим видом показываю, что Новенький и для меня всего лишь тень.

      – С Назаром поругалась. Сильно. С твоей подачи, между прочим, – ударяет меня кулачком в плечо. – Какого чёрта вы так поступаете? Я не вещь, чтобы меня из рук в руки по разрешению хозяина передавали! Ясно?! – злится.

      Красиво, чёрт побери! Тёплая синева глаз приобретает новые краски. Щёки от гнева и обиды розовеют.

      – Я сама буду решать, с кем мне общаться и тем более встречаться. И не смейте больше лезть! Друзья, называется…

      Лиза очень сильно переживает. Я нашу бойкую