Любовь за гранью 12. Возрождение Зверя. Ульяна Соболева

на меня, ожидая ответа. Никогда в этой гребаной вечной жизни за меня никто не боялся. Боялись меня, боялась того, что я могу сделать, но никто не переживал за маньяка, который мог легко пустить вам кишки и с упоением намотать их на ладонь, глядя, как вы корчитесь от боли. Кому придет в голову жалеть психа и социопата? Нет, это не была та мерзкая жалость, за которую я мог бы убить. Это был страх. В её глазах страх за меня! Неужели за пятьсот лет кому – то не безразлично, сдохну ли я или буду жить? Внутри что-то сжалось. Такая резкая мгновенная боль. Я даже не понял, что это. Потом, спустя время пойму, что лед трескается болезненно, и в каждую трещину ядом затекает одержимость, потому что я готов был поверить…Ей. Поверить, что не играет и не притворяется. Не умеет пока. Не научилась. Искренняя. Настоящая. Моя!

      – Да, могут, – эгоистичным восторгом по саднящим, обнажившимся в трещинах льда участкам сердца от вспышки отчаяния в сиреневых омутах, – Такого почти никогда не случается, но риск есть, и каждый из хищников об этом знает.

      Вдруг Марианна схватила меня за руки и прошептала, глядя в глаза:

      – Тогда пообещай мне, что ты победишь.

      Мне показалось, что мое сердце перестало биться и я задыхаюсь. Нервная дрожь в кончиках пальцев. Не она ли оплакивала судьбу добычи несколько минут назад? Да, пока не знала, чем это грозит мне?!

      – Тогда я буду вынужден убить больше, чем все остальные, – так же тихо, но безжалостно ответил я. Давай, детка, проснись! Ужаснись! Беги! Сейчас! Разочаруйся!

      А она крепче сжала мои пальцы, и я задрожал, ощущая, как постепенно меня охватывает чувство дикого восторга. От неверия в триумфальное поражение равнодушного ублюдка, который подыхал именно в эту секунду внутри меня, он истекал кровью, а я прислушивался к его агонии и не понимал, что попался на крюк, насадился сам. Острие вошло под ребра, слева, пробило остатки льда и мягко вошло в сердце. Намертво. Я в капкане.

      – Главное, чтобы ты вернулся живым. Пообещай мне…

      Контрольный в голову, чтоб наверняка.

      Марианна сжала мои пальцы на удивление сильно. Теперь она молила меня убивать, так же страстно, как до этого ужасалась подобной вероятности.

      – Обещаю, – первое обещание ей, приговор Зверю, который скорчился в клетке, – ты не обязана присутствовать на охоте. Ты можешь ждать меня здесь.

      Марианна отрицательно качнула головой.

      – Я пойду с тобой и буду за тебя молиться.

      Кому молиться, девочка? Тому, кого я проклял? Кому молиться и за кого? Преисподняя содрогнется от истерического хохота, когда твои молитвы достигнут границ Ада и Рая.

      – Я пойду с тобой, можно?

      Перехватил ее запястье и пристально посмотрел ей в глаза. Глотками…не воздух, а кипяток. Ты чувствуешь, как воняет горелой шерстью?

      – Ты уверена? Это зрелище не для тебя, возможно, ты увидишь, какой я монстр и кем являюсь на самом деле. Ты возненавидишь меня.

      Она не моргала, смотрела, а мне казалось, я увяз, запутался. Вот оно