что взрыв уже близко. Ник любил брать ее в душе, вот такую мокрую, скользкую, пахнущую мылом и возбужденной самкой. Его самкой, которая истекает соками для него одного, от одного взгляда. Любил погружать в нее пальцы, скользя по горячим лепесткам, задевая тугой узелок, жаждущий его ласки. Марианна такая чувствительная к прикосновениям, она сводила его с ума своей реакцией на его страсть. Податливая, мягкая, отзывчивая. Ник любил играть с ней в игры, доводить до оргазма в самых неожиданных местах и смотреть, как она сдерживается, чтобы не выдать дрожи во всем теле, когда его пальцы дерзко забирались ей под трусики прямо в зале ресторана за столом, полным гостей. Ник обожал смотреть, как краснеют ее щеки, как затягиваются дымкой сиреневые глаза, и «плывет» взгляд, и как она закусывает губу, пытаясь оставаться равнодушной. Он мог потом демонстративно облизать пальцы, нахваливая свежий стейк с кровью, и только она знала, где именно эти пальцы только что побывали, ведь по ее телу все еще прокатывались волны наслаждения. Ник захлебнулся стоном, когда вспомнил, как ее тугое лоно сжималось и разжималось вокруг его члена, когда он вдалбливался в нее, безжалостно распластав на ковре или стоя, развернув к себе спиной, прямо на лестнице в том ресторане. Ник откинулся на спинку кресла, и рука задвигалась быстрее в такт воспоминаниям, его глаза закатились, на лбу пульсировала жилка. Он кончал бурно, содрогаясь и рыча от острого наслаждения и разочарования, пачкая спермой собственный живот, выгибаясь на кресле, вцепившись одной рукой в столешницу, а другой в твердый как сталь член, подрагивающий в его ладони после яростной разрядки. Клыки вырвались из десен, и он непроизвольно оскалился. На экране Марианна как раз завернулась в полотенце и пошла в комнату. Ник приоткрыл пьяные от страсти глаза и хрипло прошептал:
– В следующий раз это будут твои руки или рот… я клянусь…
Он громко выдохнул, жадно отпил виски прямо из горлышка, затем снял рубашку и вытер с себя семя, скомкав, яростно швырнул ее в мусорку. Разрядка не принесла облегчения. Как всегда, оставила горечь и терпкое послевкусие самообмана.
Глава 6
Меня не покидало странное чувство, что за мной наблюдают. Наверное, это навязчивая идея или…я даже не знаю, как это описать. После моего возвращения и после всех тайн, которые мне открыл отец, я так и не успокоилась. Ощущение, что мне скормили информацию по крупицам, осталось и не покидало ни на секунду. Но больше всего пугало и угнетало то, что я перестала спать. Это происходило постепенно. С каждым днем я чувствовала усталость все меньше и меньше, я ложилась в постель, закрывала глаза и понимала, что не усну. Хуже, именно ночью у меня возникало непреодолимое желание жить и активно действовать. Я перевела все документы отца, я выезжала ночью в офис и сидела над бумагами, скрупулезно отыскивая себе работу. Иногда мне удавалось заснуть на несколько минут, и меня преследовал один и тот же сон. Я видела в них детей. Словно это мои дети. Я искала их, брела через темные заросли,
