Вертоград. Елена Евгеньевна Тимохина

вышел бы футбольный судья, отлично бы справился, лучше тех козлов, – игриво заметил Михаил Иванович, запивая пиво водочкой.

      Чего умел Миша Хлебнов? Он получал необходимый и технически правильный результат по разработке технологии, не вдаваясь во все нюансы конкретного процесса. Ну и, пожалуй, убедительно болтать «просто о сложном», даже по теме, с которой знаком поверхностно.

      И только Толяныч смотрел хмуро.

      – Слушай, Ильич. Я вот что хочу спросить. Нельзя ли вместо тебя мне какую-нибудь красотку куратором.

      Лучше бы помолчал, дурачок. Вон как Ирина насторожилась. А ведь уже легла спать.

      Неробов брился и разглядывал себя в зеркало. Словно это был вовсе не он, а двойник из его расследования, умелый и энергичный парень. В совершенно бесцветной и аскетичной обстановке утреннего города он выглядел на удивление чистым и ухоженным.

      Поутру за Хлебновым приехал Акимов и забрал его отсыпаться в гостиницу.

      Неробов помог довести его до такси.

      – Коля, опять в костюме? – удивляется Ирина. – Вроде бы у тебя отпуск.

      Неробов улыбается, ему так привычней. На время регаты он взял дни за свой счет.

      Просто заскочу в одно место, Ир. Это по старому делу. И всё – никаких расследований. Будем радоваться жизни!

      В морге ему надо поговорить с экспертом насчет неопознанного трупа. Выяснилось, что напрасно торопился, расследование передали Гришиной. Она уже на ногах.

      – Что не спится, Инна Николаевна?

      Выглядит она мрачно, и шутки не поддерживает.

      – Если коротко, то труп не криминальный: уровень спирта в крови у утопленника зашкаливает, в желудке слизь от рыбьей чешуи. Вот отчет, короткий.

      – Вещи можно посмотреть?

      – Какая-то бумажка в целлофане. Текст не читается, то есть следы фиолетовой печати. Смотри. Поищи пропавшего рыбака. Лет 50-60, одна нога короче другой, на левой, перелом недавний.

      – Если это рыбак, остается найти его плав средство. И чего людям не живется? – бормотал Неробов, осматривая бумажный комок. – А ведь это справка по инвалидности. Передайте Чернояровой, чтобы поискала среди инвалидов. Пусть набирается опыта. У самой как?

      – Беда, хоть увольняйся, – вздыхает Гришина. – Всю ночь названивала Милашке. Пришла домой утром.

      – Сколько ей?

      – Тринадцать исполнилось. Я ее контролирую, но она уходит из дома, говорит, что к отцу. Я так больше не могу. В школе ее называют безотцовщина. А что я могу поделать?

      – А поговорить?

      – Попробовала, но только стану нажимать, грозится выпрыгнуть в окно.

      – Причина?

      –У нее новая подружка, ей восемнадцать лет, крутит с парнями и курит вейп. Неужели между ними есть что-то общее? Но они гуляют в одной компании, курят. Миленку застукали в школе с вейпом, вызвали меня, а когда я пригрозила запереть ее дома, она пригрозила выпрыгнуть в окно. Скажи. Это нормально?

      – А поговорить с той девушкой пробовала?

      – Бесполезно. На ней пробы ставить негде.

      – Если она стала притягательной для мошенников,