Скованный. Сергей Иванов

на предприятии, Томас.

      Кем вообще работает Томас? Только сейчас он об этом задумался. Может быть, он вообще сантехник, или автомеханик. Томас принимался за любую работу, за какую не способно взяться ни одно из выше поставленных презрительных лиц.

      Допустим, подтирать им зад.

      Томас слушал его. Слушал смиренно. А в голове крутился один вопрос: «Что я скажу Диане?»

      – Может быть, Вы дали бы мне еще один шанс?

      – Никаких шансов.

      – Но…

      – Никаких НО.

      Легкое осознание его положения холодным потоком укутывает тело Томаса. Словно какая-то слизь медленно скользит по телу. Плавно огибает плечи, соски, подмышки.

      «Что мне сказать Диане?»

      «Папочка, скажи правду».

      Томас встает, сжимает губы и уходит.

      – Что-то еще хотите сказать? – спрашивает Уолкер напоследок.

      – Да. Почините кондиционер.

      9

      Звяканье чайной ложки о посуду. Знак эгоизма или способ привлечь внимание?

      Томас сидит напротив своей жены и впервые за долгое время она вновь показалась ему красивой. Он не отрывает глаз от ее лица, шеи, груди и рук.

      – Как дела на работе? – спрашивает Диана.

      Томас молчит.

      Его глаза скользят по ее ключицам, оценивают плечи и предплечья, крутятся вокруг запястий и тормозят на пальцах.

      – Я и не заметил, как мы постарели с тобой.

      Диана опускает взгляд. Она краснеет. Томас сверлит зрачками ее губы. Он замечает морщинки, что тянутся от ноздрей. Нос выглядит так, будто Диана съела лимон. Глаза. Они словно всегда слегка прищурены, но веки открыты полностью.

      – Как быстро пролетело время, – говорит Томас. – Словно только вчера я впервые тебя увидел.

      Диана облизывает губы, рисуя треугольник своими бровями.

      Томас замечает в ее прическе несколько седых волос. Он помнит их совсем еще пышными и блестящими. Помнит, как запускал в них пальцы и прижимал ее лицо к своей груди. Он видит шею, бледную и грубоватую. Он помнит и ее. Помнит свои поцелуи и ее неуловимое дыхание.

      Помнит, словно это было вчера, или даже сегодня утром.

      – Я не знаю, как так случилось, Диана, что мы с тобой прожили целую жизнь. Ведь мы никогда друг друга не понимали, – он улыбнулся уголком рта. Диана улыбнулась обоими уголками. – Мы столько пережили вместе, столько радостного и счастливого, грустного и печального. Но мы все равно остаемся вместе.

      Томас смотрит на декольте. То, что оно скрывает, грубеет и размокает. Диана медленно дышит. Ее дыхание вздымает грудь частыми рывками.

      – Какой же я придурок, Диана. Какой же несносный ублюдок. Я натворил столько дерьма, а наговорил тебе еще больше. Прости меня, Диана. Прости…

      Одно лишь мгновенье. Незаметное. Проскользнувшее между ними. Они обнимают друг друга так, как не обнимали много лет.

      – Прости меня, Диана, – повторяет Томас. – Меня увольняют.

      Он чувствует слезы, брызнувшие в шею стальным потоком.

      10

      Кофе