Последнее дело Холмса. Артуро Перес-Реверте

между павильоном и отелем.

      – Верно.

      – А убийцы летать не умеют.

      – Не умеют. Если только они не вампиры.

      Я засмеялся. Мне было приятно разговаривать с ним. Мы словно перемигивались.

      – Ну, это уже другой жанр.

      Он на миг задумался. Потом ткнул себя указательным пальцем в грудь, в область сердца, а потом в голову:

      – Скажите откровенно, Бэзил: от всего этого у вас по телу бегут мурашки?

      – Иными словами, заводит ли это меня?

      Он насмешливо наблюдал за мной:

      – Ну да.

      – Нужно бы еще немного туману. Вам не кажется? Такое странное происшествие.

      – Убийцы таятся в тумане, как тигры в джунглях, – задумчиво произнес он.

      Я рассмеялся. Он слышал, как я произносил эту реплику в другом фильме.

      – Но тумана у нас нет, – вдруг прибавил он.

      Я кивнул с таинственным видом:

      – Это даже странно.

      Солнце уже скрылось за гребнем холма, небо вокруг него стало краснеть, и наши силуэты против света стали, наверно, похожи на старинную гравюру. Нет, в самом деле мы, должно быть, походили на иллюстрацию из «Стрэнда».

      – Без тумана все как-то не то. – Я вытянул шею, со смутной улыбкой вглядываясь в дальний край сада. – Ничего, обойдемся без тумана.

      – Следует ли это понимать так, что вы согласны?

      Я стоически повел плечами и достал очередную сигару – восьмую за день. Фокса поднес мне зажженную спичку. С задумчивым видом я вдохнул дым и медленно выпустил его изо рта и из ноздрей. Подумал о десятках непочатых бутылок виски. О потерянном рае и о прочих проторях и ущербах. О тех временах, когда зарабатывал по восемь тысяч долларов в неделю и метрдотель нью-йоркского «Сторк-клуба», едва завидев, как я оставляю в гардеробе пальто и шляпу, предоставлял мне столик, хоть я его и не резервировал.

      – Следы на песке…

      Я произнес это так, словно дождался команды: «Внимание! Свет! Мотор!» Может быть, все это время я только и мечтал, чтобы меня уговорили. Или оправдывался за то, что дал себя уговорить.

      – Вам понадобится Ватсон, – заметил Фокса.

      Он улыбался как сообщник, будто все уже решено и он готов стать моим помощником. У меня не было лазейки, да, по правде говоря, я и не хотел юркнуть в нее. «По роли и от себя», говорим мы, британские актеры. Именно это и произошло сейчас. Я довольно долго был «внутри» – дольше, чем все думают. Персонажи приходят, вселяются в тебя и уходят, говорил мне Дуглас Фэрбенкс – младший, разумеется, – когда мы снимали «Ночи Монте-Карло» с Фредом Астером и Клодетт Кольберт. Но хороший актер остается.

      – Как я понимаю, вы были в Афганистане, – сказал я.

      – Был, – с полнейшей естественностью отозвался он. – И под Майвандом получил пулю из джезайла[28].

      Наш хохот грянул одновременно. Фокса был просто счастлив.

      – Уверен, что мы сумеем спроворить и профессора Мориарти, – добавил он.

      – Вот увидите, мы это устроим, – ответил я. – Не в первый раз актер играет

28

Под Майвандом 27 июля 1880 года произошло одно из крупнейших сражений Второй англо-афганской войны. Джезайл – длинноствольное ружье, заряжающееся с дула; особенно широкое распространение получило в Афганистане. Оба упомянутых обстоятельства сообщает о себе доктор Ватсон в «Этюде в багровых тонах».