Плененная фаворитка. Элайн Нексли

так резко повернулся, что показалось, словно его внезапно обжег огонь. Карие глаза сузились, а лицо налилось багрянцем. Девушка впервые по—настоящему вздрогнула от злости этого человека. Француженка хотела возразить, но Людовик прервал ее гневным вскриком: – Мадемуазель, я не собираюсь Вас ожидать! Быстро одевайтесь и следуйте за мной!

      Молодая женщина встала и, подойдя к властелину, опустила свою руку на его плечо: – Ты на меня злишься…. Но почему?

      Людовик взял Арабеллу за запястье и нежно поцеловал ей пальцы: – Как я могу гневаться на тебя, о, мой прелестный ангел? Ты же для меня все: еда, питье, воздух, земля, вода, солнце и луна. Без тебя я ничто, ни король, ни мужчина, ни человек. Твои волосы, твои глаза и уста – для меня самое прекрасное на этом свете. Не огорчайся по пустякам, возлюбленная моя, – владыка провел ладонью по пышным губам мадемуазель де Фрейз.

      – Тогда скажи мне, кем я стану для тебя: женой, или наложницей?

      – Мы поговорим об этом потом, – король наклонился и протянул Арабелле ее платье: – А сейчас, идем.

      Девушка, надев наряд, пошла вслед за правителем. Он вывел француженка из подвала и, подозвав лакея, сказал: – Пока посели миледи в ее бывшей комнате. Позже я прикажу найти лучшие покои с террасой и комнатой для прислуги. И еще, позови в мои покои синьора Мучениго.

      Король зашел в свою опочивальню. В его сердце бушевало странное чувство, одновременно приятное и пугающее. «Арабелла» – шептал монарх. Это имя казалось королю сладко—горьким. В нем царила гармония, покой, но беспокойство, страх. Людовик подошел к камину, наблюдая, как пламя поглощает сухие ветви. Так само и переживания уничтожали в душе Луи все прекрасное.

      Стук в дверь прервал размышление государя. В кабинет почти бесшумно зашел дворянин.

      – Ваши величество, Вы желала меня видеть?

      – Проходи, Мучениго, – повелитель сел за письменный стол: – Объяви всем, что теперь мадемуазель Арабелла де Фрейз является моей законной фавориткой, введи ее в ранг высшей придворной дамы и выдели лучшие покои в этом дворце. Я повышаю ее ежемесячное жалование в четыре раза.

      Дворянин удивленно поднял глаза. Итальянец прекрасно знал своего господина, властного и серьезного, который никогда никого по—настоящему не любил, а сейчас он со страстной пылкостью говорил про прекрасную француженку.

      – Мучениго, я обрел счастье и покой возле Арабеллы. Ее губы, глаза и голос стали для меня раем. А вот ты… когда ты найдешь свою любовь? – с полуулыбкой спросил сил.

      Молодой человек покраснел, но его глаза похолодели и потухли: – Ваше Величество, моя любимая жена Кларисса была для меня всем. Вы же знаете, ее предсмертный стон до сих пор стоит у меня в ушах. Как бы я не старался, я не могу ее забыть.

      – Друг мой, твоя супруга была очень хорошей женщиной. Но, умирая, она желала тебе счастья. Пусть она вечно живет в твоем памяти, но в твоем сердце должна появиться другая.

      – Рана,