Анатомия призраков. Эндрю Тейлор

казалось, не было дела до этих несчастий. Не считая визитов в часовню, она не выходила из дома на Бэнксайде у Козьей пристани. Большую часть дня Мария проводила либо на коленях, либо запершись с женщиной, которая умела говорить с призраками и передавала утешительные послания от Джорджи.

      В марте Холдсворту наконец удалось пробиться сквозь ее сосредоточенность, хотя он предпочел бы сделать это другим способом. Срок аренды дома истекал в День середины лета[3], и он был вынужден признаться жене, что они не смогут продлить ее даже на квартал. Он сказал, что еще не обанкротился, но опасно близок к этому. Им придется съехать из дома у Козьей пристани.

      – Я не могу отсюда уехать, – сказала Мария.

      – Мне очень жаль, но у нас нет выбора.

      – Но, сэр, я не могу покинуть Джорджи.

      – Дорогая, он больше не живет в этом доме.

      Она яростно затрясла головой:

      – Нет, живет. Его земное присутствие сохранилось в месте, где он был рожден, где он жил. Его душа смотрит на нас с небес. Если мы съедем отсюда, он не сможет нас найти.

      – Умоляю, не надо расстраиваться. Мы заберем его с собой, в наших сердцах.

      – Нет, мистер Холдсворт.

      Мария сложила руки на коленях. Она была маленькой спокойной женщиной, очень опрятной и самодостаточной.

      – Я должна остаться со своим сыном.

      Холдсворт взял ее холодные руки, безучастно лежавшие на коленях. Она даже не взглянула на него. Ему было все равно, что типография погибла, что остатки магазина на Лиденхолл-стрит в течение недели пойдут с молотка и что вырученных денег, возможно, не хватит даже на покрытие долгов. Но ему было не все равно, что его жена стала возлюбленной незнакомкой.

      – Мария, у нас впереди еще несколько недель, чтобы свыкнуться с этой мыслью. Мы все обговорим, решим, когда и как вернемся сюда, если ты этого хочешь. В конце концов, мы можем ходить мимо дома, когда пожелаем, хотя и не заходя внутрь. Постепенно мы вполне свыкнемся с этой мыслью.

      – Джорджи передает папе свою самую горячую любовь. – Мария лепетала, как ребенок. – Он говорит, что мама и папа не должны покидать его обожаемый дом.

      Холдсворт ударил жену, и она скорчилась в углу гостиной. Он сломал стул и высунул кулак в окно, которое выходило на реку.

      Он никогда раньше не бил Марию и никогда больше не ударит. После стоял в гостиной, и кровь бежала по руке – он ободрал костяшки пальцев о зубы жены. Он плакал, впервые с тех пор, как был ребенком. Мария глядела на него с пола; ее глаза были полны боли и удивления. Она коснулась головы и уставилась на кровь на своих пальцах. На ее губах тоже кровь, которая запачкала голые доски пола. Кто бы мог подумать, что один удар причинит столько вреда?

      Холдсворт поднял жену, принялся целовать и обнимать ее и говорить, что, конечно же, скоро они воссоединятся на небесах, все трое. Но было уже слишком поздно.

      Той ночью они легли спать

3

 День середины лета – 24 июня, Рождество Иоанна Предтечи.