Голоса эпохи. Избранная проза и поэзия современности. Том 2. Сборник

тоже понимаю, голубчик, что врагов нужно уничтожать. Но это уничтожение нужно ведь как-то оправдать. На нас, батенька, уже и так после расстрела царской семьи весь мир ополчился.

      – Это, конечно, плохо, что ополчился. Но ведь не могли же мы с вами оставить белым живое царское знамя.

      После некоторого раздумья он добавил:

      – Нужна, очевидно, такая же жертва с нашей стороны, чтобы мир теперь ополчился против наших врагов. Это бы оправдало наш красный террор.

      – И кого же, Яков Михайлович, вы предлагаете в качестве такой жертвы?

      – Я полагаю, что это должен быть человек самого высокого ранга. И вы, Владимир Ильич, как нельзя лучше подходите на эту роль.

      – Вы предлагаете мне ради спасения революции пожертвовать собой?

      – Нет, вы меня неправильно поняли, Владимир Ильич. Такой жертвы от вас никто не требует. Нам только нужно будет инсценировать покушение на вашу жизнь.

      – Знаете, Яков Михайлович, мне что-то не очень хочется быть подстреленным. И где гарантии, что меня только ранят, а не убьют?

      – Да никто, Владимир Ильич, вас не ранит. Нам нужно только инсценировать покушение.

      – И куда мне нужно будет деться после этой инсценировки?

      – Побудете некоторое время дома. Вам ведь надо будет залечивать раны.

      Ленин на некоторое время задумался. Побыть немного дома – это очень хорошо. Ведь он чертовски устал от всего этого напряжения. Кроме того, даёт о себе знать проклятая болезнь, которой наградила его парижская проститутка в 1902 году.

      Когда он впервые узнал о своём заболевании, его это потрясло. Как же тогда революционная деятельность, все его идеи?! Как глупо получилось. И что же теперь, всё бросить и закончить жизнь в каком-нибудь венерологическом диспансере? Но постепенно он успокоился. В конце концов сифилисом страдали и Генрих VIII, и Иван Грозный, и Наполеон. И это не помешало им править и войти в историю. Да, подлечиться сейчас будет очень кстати.

      – Ну хорошо. Только, Яков Михайлович, надеюсь, вы понимаете, что всё должно быть сделано архисекретно. Если станет известно, что это инсценировка, нам уже больше никто не поверит. Поэтому кроме нас двоих о наших планах не должен знать никто, даже Феликс Эдмундович.

      – Мы ведь с вами, Владимир Ильич, старые конспираторы и сможем это сделать аккуратно.

      – Я на вас надеюсь, Яков Михайлович. И тянуть с этим делом нельзя. Положение угрожающее.

      – Мне на подготовку хватит и пары дней. Но желательно, чтобы в нужное время Феликса Эдмундовича не было в городе.

      – Хорошо, найдём какой-нибудь повод.

      Повод нашёлся быстро. Утром 30 августа в Петрограде убили Урицкого. Ленин тут же позвонил Дзержинскому:

      – Феликс Эдмундович, в Питере убили Урицкого. Эти правые эсеры совсем распоясались. Поезжайте в Питер, голубчик, и на месте сами во всём разберитесь.

      Следующий звонок был Свердлову:

      – Яков Михайлович, в Питере убили Урицкого. Вы уже в курсе? Феликс