Дети мертвой звезды. Алекс Джун

мою историю, – практически беззвучно выдыхает Эй, так и не открыв глаза.

      – Да, – отзываюсь я, хоть и знаю, что она скорее всего соврёт. Но мне безумно нравится слушать, как Эй рассказывает истории – её фактурный, чуть хрипловатый голос очень отчётливо запечатлевает в моей голове кадры повествования.

      Я попытался практически дословно воспроизвести здесь её рассказ: мне кажется, так будет правильнее. Она говорила, уставившись на пламя свечей и словно бы обращаясь не ко мне, а к другим, более далёким собеседникам. Мне было странно слышать, как Эй вплетает в историю моё имя, как будто бы я не сижу возле её ног, а существую лишь в зыбких воспоминаниях. Но я ни разу не перебил её монолог своими замечаниями.

      Тень

История Эй

      Тень считает, что причиной поломки нашего мира стала пандемия, но для моей семьи родоначальницей всех бед была война. Так странно, но в этих местах люди практически не помнят войну, – все, кто мне попадался на пути, включая Тень, даже не упоминают о ней. Возможно, человек удерживает в памяти только те события истории, которые касаются его самым непосредственным образом. Оглядываясь назад, я понимаю, что каждое прожитое мгновение испаряется, подобно капле дождя, а прошлое представляет собой неясный туман, способный менять форму даже от одного лёгкого дуновения. Неудобные факты легко развеять. Ведь истаявшие дни, наполненные чувственными ощущениями, разговорами и мыслями, невозможно никак осязать, а уж тем более вытащить и трясти ими как вещественными уликами. Даже старые видеозаписи дают лишь один-единственный фокус восприятия. Никто не знает, что творилось за рамками кадра. Вся наша жизнь предельно субъективна, и поэтому нас так легко одурачить. Человеческий мозг, органы чувств – слишком неточные приборы. Тем более если идёт речь о нашем поколении: спросите у Тени, тепло сегодня или холодно? Или попробуйте наладить хоть какую-то осмысленную коммуникацию с Врачом, не предъявляя болячек или иных хворей. В конце концов, поинтересуйтесь у Льда, сколько примерно дней или часов прошло с нашей предыдущей остановки. Он совсем не имеет чувства времени, жизнь для него течёт необъяснимыми рывками: дни то бесконечно тянутся, то пролетают со скоростью света. Его время постоянно рвётся, распадается на отдельные нити, которые Лёд с переменным успехом пытается связать воедино.

      Тень упоминал Льюиса Кэрролла, книга этого автора действительно была у меня какое-то время. Мама говорила, что мы все теперь стали Безумными Шляпниками и нас уже не удивляет никакой абсурд. И правда, несмотря на то, что вся моя жизнь была сплошным приключением, меня никогда не покидало опостылевшее ощущение скуки. Я словно всегда смотрела на себя и окружающий мир как бы со стороны. Возможно, это и есть моя персональная поломка, но именно она помогла мне не пойти на убой вслед за стадом.

      Я родилась далеко отсюда. В коммуне оборванных, нищих, скудоумных, ограниченных людей. Единственное их богатство и ценность – идиотские идеи, которые не вытравишь никакими средствами. Например, что всё у них хорошо. Неважно, если нечего есть или кругом мусор, а