Завет воды. Абрахам Вергезе

Он не в силах скрыть горечь в голосе.

      – Нет. Как раз наоборот.

      Он тут же отказывается от своего сценария. Лицо его светлеет.

      – Дигби, я пришла рассказать тебе, что Клод намерен подать на развод и обвинить тебя…

      – Я знаю.

      Теперь ее черед удивляться:

      – Как? Откуда?

      – Получил анонимное письмо с предупреждением. В клубе Адьяра. От кого-то, недолюбливающего твоего мужа. Но я хочу знать, Селеста, откуда Клод узнал?

      Ее смех похож на щелканье кнута.

      – Он ничего не знает о нас, Дигби! Это лишь уловка. Поскольку он не может угрожать тебе напрямую, он решил пожертвовать мной, чтобы дотянуться до тебя.

      – Постой… И поэтому ты пришла сюда тогда, когда мы в первый раз… В тот день, когда ты внезапно явилась в гости? Ты пришла по его просьбе просить меня отказаться от показаний?

      – Боже, нет! Я пришла предупредить тебя. Когда он признался, что именно намерен сделать – выставить меня изменницей, чтобы выгородить себя, – я была в ярости. Я ушла от него, бросила. Села на велосипед и поехала куда глаза глядят. И оказалась здесь. Да, я собиралась предупредить тебя. – В голосе появляются сердитые нотки. – И так и не сделала этого, если помнишь.

      Слова Дигби полны ехидства:

      – Почему же? Решила, зачем страдать за просто так? Или сказала себе: “Пересплю-ка я со стариной Дигсом, чтобы утихомирить его”? А может, ты и сейчас работаешь на него. – Дигби повышает голос.

      – Дигби, остановись! – Она спокойна, собранна… и уязвлена его словами. – Если ты будешь кричать, я уйду. На сегодня с меня достаточно. – Селеста гордо выпрямляется, побелевшие пальцы вцепляется в сумочку, как будто это поможет безопасно перебраться к тому, что будет дальше.

      В свете парафиновой свечи она напоминает натурщицу художника. Художник отводит взгляд. Художника берет оторопь.

      – Прости, – лепечет он, пристыженный и раскаивающийся.

      – Клод пойдет на что угодно, лишь бы защитить себя, он с легкостью принесет меня в жертву. Все что угодно, лишь бы очернить тебя. Но он думает, что до этого не дойдет. Думает, что если пригрозит, ты сломаешься и отступишь, – умоляю, не отступай. Возможно, он решил, что я сломаюсь и начну уговаривать тебя. Но со мной это не сработает. Я хочу развода…

      Смеет ли он торжествовать? Отчего же она не торжествует вместе с ним?

      – Селеста… Тогда для нас нет препятствий… мы можем быть вместе.

      Она отрицательно качает головой.

      – Селеста, я не понимаю… Я люблю тебя. Я никогда не говорил этого ни одному человеку на свете, кроме матери. Я люблю тебя.

      – Дигби, я хотела бы сказать, что тоже люблю тебя. Но я не понимаю, кто эта я. Мне нужно это узнать. Я хочу жить своей собственной жизнью и самостоятельно, чтобы выяснить это.

      Глаза у него умоляющие, как у ребенка. Она кладет ладонь ему на щеку, но он отстраняется.

      – Куда ты отправишься?

      Она вздыхает.

      – У меня был план, хотя я не подозревала, что расставание примет такие