Холоп-ополченец. Татьяна Богданович

только мужик снял дугу и оглобли упали, лошадь забилась передними ногами. Михайла схватил ее за уздцы и сильной рукой помог встать. Лошадь вся дрожала, но держалась на ногах.

      Михайла отвел ее в сторону и схватился за обод телеги. Лычка со страхом косился на сломанную оглоблю и мало помогал ему. Михайла кричал, ругался, но ничего не выходило. Мужик совсем обессилел от страха.

      Наконец обоз съехал на ровное место, и другие обозчики кинулись вверх, на помощь.

      – Ишь беда-то какая! – кричали они наперебой. – И как это ты, Лычка? Оглобля-то, гляди!

      – Ну и Лычка, – что ни шаг, то спотычка, – проговорил Невежка. – Не вдруг надо под гору, а с поноровочкой.

      – Ну, беритесь живо! – крикнул Михайла.

      В десять рук они сразу поставили воз на колеса.

      – У кого запасная оглобля? – спросил Михайла.

      – У меня есть, – ответил один.

      – Тащи живо, Третьяк, – все еще сердито сказал Михайла. – Этак мы когда до Нижнего доберемся. Знаешь, чай, нашего князя. От него потачки не жди. У него всякая вина виновата. За каждый убыток – взыск.

      – Неужто князю доведешь, Михалка? – проговорил плачущим голосом Лычка. – Аль то моя вина? Видел, чай, подпирал я. А тут мордвины… Однова́, дыхнуть!

      Лычка совал кулаком куда-то на пустой холм.

      – Какие там мордвины! – крикнул Михайла. – Мне, что ли, за тебя платить? Запрягай живо! Моли бога, что лошадь цела… Всех бы лошадей перекалечил, кабы я не подхватил. Спроси хоть стариков.

      – Что говорить, Михалка, – вмешался Невежка, – без тебя не изжить бы беды. Всех бы нас подвел Лычка… А ты все пожалей человека, Михалка. Чай, и на доброго коня спотычка бывает. Не всяко лыко в строку.

      – Ты меня не учи, Невежка. Думаешь, как борода сивая, так умней тебя нет.

      – Ученого учить, что мертвого лечить, Михалка, – примирительно заметил Невежка. – Я только к тому, что добро, оно во всяк час худо переможет.

      – Ладно, говорю, иди к обозу.

      Невежка замолчал и только покачал головой.

      – Никто как бог, – вздохнул длинный нескладный Ерема, с поседевшей как-то одной стороной узкой бородой.

      – Бог-то бог, да и сам не будь плох, – оборвал его Михайла. – Ну, поворачивайтесь живей – вон она, деревня.

      Обозчики побежали под гору, с удивлением переговариваясь о Михайле:

      – Вот тебе и мальчишка-свистун! Поди-ка, как за дело взялся. Не хуже Семейки.

      Лычка тем временем прилаживал с помощью Третьяка оглоблю.

      Обоз тронулся и через несколько минут подошел к деревенским воротам. На воротах, по обыкновению, висели ребятишки.

      – Эй вы, пострелята, отворяйте ворота! – крикнул подоспевший Михайла.

      Но ребятишки вместо того стайкой снялись с ворот и помчались в ближний сарай. Оттуда вышел высокий чернобородый мужик с рогатиной и с топором за поясом.

      – Ты чего, дядя, точно на медведя собрался? – спросил Михайла. – Скот не загнан, а у вас ворота на запоре.

      – Да